Скрипка синьора Орланди

— Ах, какие мы тонко чувствующие, надо же — провести смычком по струнам! — с ехидным смехом выплеснула из себя хранительница. — А почему, скажи на милость, тебе захотелось сделать это именно со скрипкой Страдивари? Почему не с этой, не с этой или вон той! — И Адельфина Кузьминична поочередно тыкала пальцем в деки инструментов, забыв, что они «редчайшие» музейные экспонаты.

— Да, на самом деле, почему ты решил поиграть на скрипке мастера Антонио Страдивари? — спросил оперативник, прочитав название на этикетке.

— Это не скрипка Страдивари, — угрюмо сказал Володя, понимая, что ему не оправдаться, если не расскажет о документе. — Это скрипка мастера Орланди, и она, как я понял, способна, когда на ней играют, сделать человека почти безумным, довести до обморока. Я покажу вам документ, доказывающий это!

— Ха-ха-ха! — деланно рассмеялась Адельфина Кузьминична. — Ты эти бредни своей мамочке рассказывать будешь. А вот, кстати, и она! — увидела Адельфина Кузьминична Володину маму. Он сразу резко обернулся и встретился глазами с вопрошающим взглядом матери. — Подходите поближе, Виктория Сергеевна, подходите! Вас поздравить можно — ваш сынуля украл скрипку Страдивари! Ради этого он и устроился в музей, ради этого все ходил вокруг витрины, допытывался о том, как она открывается, да есть ли сигнализация. Мне говорила смотрительница, говорила! И вот сегодня он, вскрыв витрину, перерезал кусачками…

— Замолчите! — грозно сказала мать Володи. — Мой сын никогда ничего не крал! Он так же далек от преступления, как вы от культуры, любезнейшая. Сейчас он мне сам скажет: Володя, ответь, для чего тебе было нужно снимать скрипку? Говори правду!

Володя знал, как тяжело сейчас маме, а поэтому старался ответить со всей искренностью:

— Мама, честно, я хотел только услышать, как скрипка звучит. Когда я провел смычком по струнам, не помню, раза три или четыре, то потерял сознание… Не знаю, сколько времени я находился в обмороке, а когда очнулся, мне сказали, что скрипка исчезла, но я тут ни при чем! Ни при чем, ты мне веришь?

Последние слова Володя выкрикнул едва ли не с рыданиями, а милиционер быстро спросил у мамы:

— Ваш сын когда-нибудь падал в обморок?

— Да, пару раз с ним это случалось, — вздохнула мама. — Он такой… возбудимый.

— Понятно, — кивнул оперативник, — а теперь мне бы надо вот у этих женщин кое-что спросить. Подойдите к нам! — подозвал он смотрительниц и, когда те нерешительно приблизились, спросил у одной из них: — Прошу вас, скажите, где вы были, когда заиграла скрипка?

— А вот в том зале соседнем была, — показала рукой старушка на вход в зал.

— Итак, вы услышали звуки скрипки? Да? Вы удивились? Вы насторожились? Прошу остальных смотрительниц тоже подумать, как ответить на мой вопрос.

И бабульки друг за другом стали говорить, что они хоть и услышали звук скрипки, но вначале не придали этому особого значения — инструменты, когда их протирают, то и дело издают какие-то звуки, но они услышали ещё и какой-то шум — точно упал кто-то, а поэтому минуты через три решили посмотреть, не случилось ли чего. Подошли к открытой витрине и увидели возле неё лежащего мальчика. Он был без сознания, и никакой скрипки рядом с ним они не увидели.

— Без сознания! — всплеснула руками Адельфина Кузьминична. — Этого никто твердо сказать не может: в обмороке ли он был или просто притворялся. Неужели от звука скрипки можно упасть в обморок?

— Да, именно поэтому, — сказал Володя тихо. — Если бы вы прочитали то письмо, то поняли бы: эта скрипка необыкновенная…

Рассмеялась не только хранительница фондов, но и оперативник, совсем недавно занявшийся расследованием преступлений по горячим следам. Так и светясь от мальчишеской улыбки, он спросил у Володи:

— Необыкновенная, говоришь? Волшебная, значит? Ну так, значит, у неё внезапно крылышки выросли, и она улетела в окно. Форточки открытыми были?

— Да при чем тут ваши неуместные шуточки? — строго вступила в разговор мама. — Дело идет о чести моего сына, а вы тут иронизируете. Я уверена, что, пока он лежал в обмороке, кто-то взял скрипку и ушел с ней. Для этого хватило бы и минуты! Нужно допросить всех, кто был в музее в это время.

— Ну, меня допросите! — поджала губы Адельфина Кузьминична.

— И вас допросить тоже нужно! — не смутилась мама. — А за голословные обвинения моего сына в воровстве я на вас ещё в суд подам.

— Глядите-ка, напугали! Лучше бы воспитывали его как следует, огрызнулась хранительница, а оперативник сказал:

— Так, сейчас не время для ссор. Действительно, соберите всех, кто находился в здании музея в то время, когда Володя лежал в обмороке. Значит, смотрительницы, их я уже опросил. Еще кто?

— Я, директор музея, — шагнула вперед Надежда Леонидовна.

— Отлично. Еще кто?

— Главная хранительница фондов, — сказала Адельфина Кузьминична. — Но уж меня-то в воровстве вы не можете обвинить. Музей — это мое детище, к тому же я здесь главное материально ответственное лицо. Внизу ещё сидит охранник Сергей. Его позвать?

— Зовите!