Скрюченный домишко. День поминовения

— Это копия письма, которое было найдено в вещах покойной госпожи Бартон. Оригинал у нас — его передала нам мисс Айрис Марль, которая узнала почерк своей сестры.

— «Дорогой Леопард...», — прочитал Стивен.

Его замутило.

Голос Розмари... полный мольбы... Неужели прошлое никогда не умрет, не согласится с погребением?

Он взял себя в руки и посмотрел на Кемпа.

— Возможно, вы правы, что письмо написано госпожой Бартон — но из чего следует, что оно адресовано мне?

— Вы будете отрицать, что арендовали квартиру на Молланд-Мэншнз, 21, в районе Ирлз-Корт?

Им все известно! И, наверное, уже давно!

Он пожал плечами.

— Вы хорошо осведомлены. Позвольте спросить: почему мои личные дела вы хотите сделать достоянием общества?

— Такая надобность возникнет лишь в одном случае — если они имеют отношение к смерти Джорджа Бартона.

— Понятно. Вы хотите сказать, что сначала я был любовником его жены, а потом убил его самого.

— Господин Фарради, буду с вами откровенен. Вы с госпожой Бартон были близки — и расстались по вашей инициативе, а не по ее. Из этого письма следует, что она угрожала вам неприятностями. Но в итоге умерла — вовремя для вас.

— Она покончила жизнь самоубийством. Наверное, моя вина в этом есть. Я могу себя корить, но это не имеет отношения к закону.

— Возможно, это было самоубийство, а возможно, и нет. Джордж Бартон склонялся ко второму варианту. Он начал собственное расследование — и умер. Такая последовательность событий наводит на определенные размышления.

— Я не вижу, почему вы должны... валить это на меня.

— Вы согласны, что смерть госпожи Бартон случилась в очень удобное для вас время? Скандал, господин Фарради, серьезно повредил бы вашей карьере.

— Никакого скандала не было бы. Госпожа Бартон прислушалась бы к голосу разума.

— Замечательно! А ваша жена о вашем романе знала, господин Фарради?

— Конечно, нет.

— Вы в этом уверены?

— Да. Моя жена понятия не имеет о том, что между мной и госпожой Бартон было нечто большее, чем просто дружба. Надеюсь, ничего другого она не узнает.

— Ваша жена, господин Фарради, — женщина ревнивая?

— Вовсе нет. Не ревновала меня никогда. Она — человек здравый.

Эту реплику инспектор оставил без внимания. Он просто спросил:

— Имелся ли у вас в течение прошлого года цианид, господин Фарради?

— Нет.

— Но в вашем загородном доме цианид есть?

— Возможно, у садовника. Но мне об этом ничего не известно.

— Сами вы никогда его не покупали — в аптеке либо для фотографии?

— В фотографии я не разбираюсь и повторю еще раз — цианид я никогда не покупал.

Кемп задал еще несколько неприятных вопросов, после чего отпустил Фарради.

Своему подчиненному он задумчиво сказал:

— Как-то он чересчур быстро заявил, что жена про его роман с этой Бартон ничего не знает. С чего бы это?

— Наверное, сэр, трясется от страха — не дай бог, она про это узнает.

— Возможно, но у него хватает мозгов понять: если жена была не в курсе, она могла бы здорово ему насолить, узнай о его романе. Значит, у него есть дополнительный мотив, чтобы заставить Розмари Бартон молчать. И сейчас, чтобы отвести от себя подозрения, он должен был бы сказать: жена более или менее в курсе и решила закрыть на эту историю глаза.

— Видно, не подумал об этом.

Кемп покачал головой. Стивен Фарради — далеко не дурак. Он сообразителен, голова работает ясно. И вдруг он со страстью доказывает инспектору, что Сандре ничего не известно.

— Что ж, — заключил Кемп, — полковник Рейс разрабатывает другую версию и, судя по всему, своими результатами доволен. Если он прав, Фарради не при чем — и он, и она. Буду этому рад. Лично мне Фарради симпатичен. Не думаю, что он убийца.

Стивен вернулся домой, открыл дверь в гостиную и окликнул жену:

— Сандра?

Она подошла к нему из темноты, прижалась, положила руки на плечи.

— Стивен?

— Почему ты сидишь в темноте?

— Свет был для меня мучителен. Говори.

— Они все знают, — ответил он.

— Про Розмари?

— Да.

— И что у них на уме?

— Что у меня был мотив... Дорогая, во что я тебя втянул!.. Это все моя вина. После смерти Розмари мне надо было обрубить концы, уехать, оставить тебя свободной — по крайней мере, ты не имела бы отношения к этой кошмарной истории.

— Нет, только не это... Не оставляй меня... никогда.

Она вцепилась в него, заплакала, слезы потекли по щекам. Ее била дрожь.

— Стивен, ты — моя жизнь, вся жизнь — не оставляй меня...

— Ты так меня любишь, Сандра? Я и не догадывался...

— Я не хотела, чтобы ты знал. Но теперь...

— Да, теперь... Эта беда — наша общая, Сандра... Но мы справимся с ней вместе. Что бы ни случилось — вместе!

Они стояли, обнявшись в темноте, объединенные новой силой. Наконец Сандра решительно воскликнула:

— Мы не дадим этой истории разрушить наши жизни! Не дадим! Не дадим!

Глава 10

Энтони Браун взглянул на карточку, которую протянул ему маленький коридорный. Нахмурился, пожал плечами. Потом сказал мальчику:

— Хорошо, приведи его сюда.