Скрюченный домишко. День поминовения

Виктор сморщил нос, сочувственно подмигнул ей темными глазами. Лицо загорелое, узкое, что-то от тореадора — романтический образ! Женщинам он нравился и прекрасно это знал!

— Вы на службе у Бартона давно, мисс Лессинг?

— Шесть лет.

— И, конечно, без вас он — никуда! Я все про это знаю. Да и про вас, мисс Лессинг, тоже.

— Интересно, откуда? — резко спросила Рут.

Виктор ухмыльнулся.

— От Розмари.

— Розмари? Но...

— Именно. Беспокоить ее я больше не буду, как договорились. Она и так ко мне с добрым сердцем и сочувствием. Выделила мне сотню, честно говоря.

— То есть, вы...

Рут осеклась, а Виктор засмеялся, причем заразительно. Рут не удержалась и засмеялась тоже.

— Как нехорошо, господин Дрейк.

— Я дармоед, каких еще поискать. Навыки вымогательства доведены до совершенства. Матушка, к примеру, всегда протянет руку помощи, стоит мне прислать телеграмму и сказать, что я на грани самоубийства.

— И вам не стыдно?

— Вообще я отношусь к себе с крайним неодобрением. Совершенно недостойный тип, мисс Лессинг. Просто хочу вам показать, до какой степени недостойный.

— Зачем? — полюбопытствовала она.

— Сам не знаю. Вы не похожи на остальных. Моя обычная техника с вами не пройдет. У вас такие умные глаза, вас не проведешь. «Не столько грешник он, сколь жертва он греха»[16] — с вами этот вариант не пройдет. Вы не из жалостливых.

В лице ее появилась жесткость.

— Жалость я презираю.

— Вопреки вашему имени? Вы ведь Рут? А Руфь — это верная подруга... Забавно. А вы, значит, безжалостная.

— Слабости, — заметила она, — я не сочувствую.

— С чего вы взяли, что я слабак? Ошибаетесь, дорогая. Злодей, плут — куда ни шло. Но у меня есть смягчающее обстоятельство.

Она поджала губы. Сейчас начнет оправдываться.

— Какое?

— Я умею получать от жизни удовольствие. Да-да, — кивнул он, — и даже очень большое. Я поколесил по свету, Рут. Чем только ни занимался... Был актером, продавцом в лавке, официантом, разнорабочим, носильщиком, администратором в цирке! Был простым матросом на грузовом судне. Даже баллотировался в президенты одной южноамериканской державы! Могу также сказать, чего я не делал никогда: никогда не вкалывал и никогда за себя не платил.

И, взглянув на нее, он рассмеялся. Казалось бы, отъявленный мерзавец. Но от Виктора Дрейка исходила какая-то дьявольская сила. И зло каким-то диковинным образом оборачивалось забавой. Он взглянул на нее так, словно видел ее насквозь, читал все ее мысли.

— Не стоит обливать меня презрением, Рут! Ваши нравственные устои не такие прочные, уверяю вас! Кредо вашей жизни — это успех. Вы из тех девушек, которые выходят замуж за своего босса. И вы бы с Джорджем были отличной парой. А он спелся с этой пустышкой Розмари... Ему надо было жениться на вас. Он бы от этого только выиграл, и немало.

— Может, обойдемся без оскорблений?

— Розмари всегда была дурочкой, была и есть. Хорошенькая, спору нет, но тупее кролика. Мужчины на таких падки, но терпеть ее рядом всю жизнь — увольте. А вы — это совсем другое дело. Господи, если кто-то вас полюбит, он не будет скучать никогда.

Виктор попал в точку. Рут воскликнула с неожиданной откровенностью:

— «Если»! Но он меня не полюбил!

— В смысле, Джордж? Ошибаетесь, Рут. Если что-то случится с Розмари, Джордж придет к вам на следующий день.

(Да, именно эта фраза. С нее все и началось.)

— Вы знаете это не хуже меня, — добавил Виктор, внимательно глядя на нее.

(Рука Джорджа на ее плече, его мягкий и теплый голос... Так оно и есть. Она ему нужна, он целиком на нее полагается...)

— Вам не хватает уверенности в себе, милая барышня, — добавил Виктор негромко. — Между тем вы легко сможете обвести Джорджа вокруг пальца. А что Розмари? Глупышка и пустышка.

«Он прав, — подумала Рут. — Не будь Розмари, я легко убедила бы его на мне жениться. И ему было бы со мной хорошо. Я бы все для него делала».

Ее словно окатило волной гнева — какая несправедливость! Виктор Дрейк не без удовольствия наблюдал за ней. Ему нравилось наводить людей на какие-то мысли. Или, как в данном случае, делать тайные мысли явными...

Да, с этого все и началось, со случайной встречи с человеком, который на следующий день отправлялся на другой конец света.

На работу Рут вернулась другим человеком, хотя в ее внешнем облике или манере поведения для стороннего глаза не изменилось ничего.

Через некоторое время ей позвонила Розмари Бартон.

— Господин Бартон на обеде. Что-то передать?

— Рут, это вы? Этот ужасный полковник Рейс прислал телеграмму — приехать к моей вечеринке он не успеет. Спросите Джорджа — кого он пригласит вместо Рейса? Нам ведь нужна замена. Женщин будет четверо: кошечка Айрис, Сандра Фарради... а кто же у нас четвертый? Забыла.

— Если не ошибаюсь — я. Вы сами меня любезно пригласили.

— Господи, конечно! Как я могла забыть вас!

Розмари звонко рассмеялась. Она не видела, как к щекам Рут Лессинг прилила кровь, как проступили желваки на скулах.

Да, она была приглашена на вечеринку Розмари — в порядке одолжения. Чтобы потрафить Джорджу. «Ну, давай пригласим эту твою Рут Лессинг. Ей будет приятно, а пользы от нее много. Да и выглядит она сносно».