Скрюченный домишко. День поминовения

— Он отвел меня в сторону после обеда. Сказал, что хочет мне все объяснить. Якобы эта девочка, Айрис, никак не придет в себя после смерти сестры.

Она замолчала, и Стивен без особой охоты признал:

— Возможно, тут он прав, выглядит она не бог весть как. Я еще подумал за обедом, что вид у нее какой-то болезненный.

— Да, я тоже обратила на это внимание, хотя потом она выглядела вполне здоровой и даже бодрой. Но я тебе повторяю слова Джорджа Бартона. Мол, Айрис с тех пор обходит «Люксембург» стороной.

— Чему тут удивляться?

— По его словам, это якобы неправильно. Он консультировался у специалиста по нервным заболеваниям, одного из нынешних магов и волшебников, и тот сказал ему, что когда у человека случается шок, не надо скрываться от источника беды; напротив, его надо принять. Допустим, самолет потерпел крушение, а летчика сразу снова отправляют в полет. Тот же принцип.

— Этот маг и волшебник предлагает новое самоубийство?

— Он предлагает устранить ассоциации, — ответила Сандра спокойно, — связанные с этим рестораном. В конце концов, это всего лишь ресторан. Идея такая: устроить обычную вечеринку и пригласить на нее, насколько возможно, всех, кто был в ресторане тогда.

— Вот уж они обрадуются!

— Ты настолько против, Стивен?

Ее слова заставили его насторожиться. Он быстро сказал:

— Нет, конечно. Просто идея уж больно бредовая. Нет, лично я не против... Скорее я думал о тебе. Но если ты за...

— Я против, — перебила его Сандра. — И даже очень. Просто своим предложением Джордж Бартон припер нас к стенке. С другой стороны, я ведь после того вечера бывала в «Люксембурге», и ты тоже. Туда все время кто-то приглашает.

— Но не при таких же обстоятельствах.

— Не при таких.

— Да, припер к стенке, ты права, — сказал Стивен. — Отменим встречу — он перенесет ее на другой день. Но зачем это испытание тебе, Сандра? Давай так: я поеду, а ты в последнюю минуту отговоришься — головная боль, простуда, что-то в этом духе.

Она вскинула голову:

— Это трусость. Нет, Стивен, если едешь ты, я еду тоже. В конце концов, — она положила руку ему на запястье, — даже если наш брак мало что значит, трудности мы должны преодолевать вместе.

Он уставился на нее, онемев от ее колючей и горькой фразы — Сандра произнесла ее так легко, словно речь шла о давно известном и незначительном факте.

Придя в себя, он спросил:

— Почему ты так сказала? «Даже если наш брак так мало значит»?

Она в упор посмотрела на него взглядом честным и откровенным.

— Разве это не так?

— Нет, тысячу раз нет. Наш брак значит для меня очень много.

Она улыбнулась.

— Наверное, значит, в каком-то смысле. Мы с тобой — хорошая команда, Стивен. Совместные усилия дают неплохой результат.

— Я совсем не это имел в виду. — Дыхание его сбилось. Он взял ее руку в свои, крепко сжал... — Сандра, разве ты не знаешь, что ты для меня — важнее всего на свете?

Вдруг она поняла — он говорит правду. Немыслимо, невероятно — но это было так. Она оказалась в его объятьях, он прижал ее к себе, стал целовать, бормотать что-то бессвязное.

— Сандра, Сандра, дорогая! Я люблю тебя... Я так боялся, что могу тебя потерять.

— Из-за Розмари? — услышала она свой голос.

— Да, — Стивен отпустил ее, сделал шаг назад, на перепуганном лице застыло нелепое выражение. — Ты знала... о Розмари?

— Конечно, с самого начала.

— И все поняла?

Она покачала головой:

— Нет. Не поняла. И вряд ли мне стоит это понимать. Ты ее любил?

— Пожалуй, нет. Любил я тебя.

Ее словно окатило волной горечи. Она процитировала:

— С первой минуты, когда увидел меня на другом конце комнаты? Только не повторяй эту ложь — потому что это была ложь!

Но этот выпад не застал его врасплох. Стивен тщательно обдумал ее слова.

— Да, это была ложь — но в то же время и не была. Я начинаю верить, что эти слова — правда. Постарайся понять, Сандра. Ты ведь знаешь, есть люди, которые свои низкие поступки объясняют всякими благородными целями, благими намерениями? Эти люди «должны быть честными», когда на самом деле замышляют зло, они «считают своим долгом повторить» то и это, они лицемерят даже перед собой и так и идут по жизни с убеждением, что все мерзкие и подлые деяния они совершили из добрых побуждений! Постарайся понять, что есть и другие люди — полная противоположность первым. Эти, вторые, пропитаны цинизмом, они не верят ни себе, ни жизни, ими движет зло. В тебе я увидел женщину, которая мне нужна. По крайней мере, это — правда. И сейчас, оборачиваясь назад, скажу: не будь это правдой, ничего бы у меня не вышло.

— Ты меня не любил, — с горечью констатировала она.

— Не любил. Но я не любил никого и никогда. Я был изголодавшимся бесполым существом, которое гордилось — и это правда — пренебрежительной холодностью своей натуры. А потом я влюбился в девушку «на другом конце комнаты», это была дурацкая щенячья любовь. Это был вихрь в летнюю пору — налетел, как в сказке, вскружил голову и умчался прочь. — С тоской в голосе он добавил: — Как в сказке, рассказанной идиотом — только шум и ярость, а смысла ни на грош.

Он помолчал, потом продолжил:

— Именно здесь, в Фэйрхейвене, я постиг истину.

— Истину?