Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

Возвратившись на место своего «заключения», – а иначе как можно было назвать строгий надзор, установленный за посольством императора Оттона, – рыцари пообщались с секретарем епископа, который был не дурак выпить, и узнали, что совсем отчаявшийся Лиутпранд написал письмо брату василевса Льву.

Рыцари по дороге в свое узилище прикупили доброго вина, и благодарный секретарь после третьего кубка продиктовал им текст послания епископа; он обладал прекрасной памятью, над которой были не властны даже винные пары:

«Епископ Лиутпранд куропалату и логофету дрома Льву.

Если славнейший император собирается исполнить ту просьбу, ради которой я прибыл, меня не утомят те муки, которые я здесь терплю. Но пусть моему господину станет ясно через письма мои и посланника, что я не намерен оставаться без дела. Если же он иначе понимает мои заботы, то в порту стоит венецианское торговое судно, готовое к отплытию. Пусть он разрешит мне, больному, взойти на него, дабы, если придет время смерти, то хотя бы тело мое достигло родной земли».

Куропалат ознакомился с письмом и велел Лиутпранду явиться к нему через четыре дня. Это известие обрадовало и Себальда, и Геррика. Четыре дня! По их подсчетам, путь в то место, где находится «Изумрудная скрижаль», займет не более пяти дней. После приема у куропалата Лиутпранда должен был призвать к себе василевс. Который, конечно же, потомит посольство несколько дней в неведении. А это значит, что они могут успеть на корабль вместе с посольскими людьми.

Правда, оставалась одна загвоздка – лошади. Рыцарям, а тем более Хаго, не хотелось расставаться с хорошо обученными животными, к которым они прикипели душой. Конечно, продать лошадей можно, не исключено даже, что за хорошую цену (хотя в спешке такие дела не делаются), но разве друзей продают? Когда их жизнь была в опасности, эти друзья всегда выручали. А уж Хаго и вовсе был без памяти влюблен в свою берберийскую лошадку, которая, как ему казалось, понимала человеческую речь, настолько была умна.

Проблема заключалась в том, что посольские хеландия и дромон, загрузившись товарами, уже отбыли в родные края. И ничего с этим поделать епископ не мог – так решил император. Корабли везли Оттону давно заказанное праздничное шелковое одеяние, вышитое в государственных мастерских Константинополя, золотую корону, богато украшенную драгоценными каменьями, и великолепное защитное снаряжение – панцирь и щит, которые были инкрустированы золотом. Оружейники ромеев славились не только на Востоке, но и в Европе.

Конечно, кроме императорского заказа капитаны хеландии и дромона загрузились под завязку и другими товарами – часть на продажу (капитаны судов были бы круглыми дураками, если бы не воспользовались столь великолепной оказией; ведь расходы на дорогу туда и обратно им уже оплатила императорская казна), а часть – по заказам придворных. Шелковые и хлопчатобумажные ткани, слоновая кость, перец и восточные пряности, вино и соль, ароматы и красители, которыми славилась империя ромеев, места занимали немного, но ценились на рынках Священной Римской империи очень высоко. А для придворных модниц капитаны прикупили различные благовония, жемчуг и драгоценные камни.

Возможно, Оттон и оставил бы корабли дожидаться посольства, но, хорошо зная Никифора Фоку, он не сомневался, что переговоры с хитроумным и заносчивым ромеем будут не только трудными, но и очень долгими. А держать корабли в простое неизвестное количество времени прагматичный государь позволить себе не мог. Поэтому Лиутпранду выдали денег на поднайм судна, которое идет в Европу и по дороге доставит посольский люд в родные места…

Андреас и Малхас ждали рыцарей за городскими стенами, в харчевне возле придорожного креста, где обычно перед дальней дорогой путники «причащались» – после короткой молитвы пили чашу доброго монастырского вина. Этот ритуал действовал еще с римских времен, и кто его ввел, ромеи не знали.

В отличие от городских заведений подобного рода, которые закрывались с заходом солнца согласно эдикту василевса, харчевня работала сутки напролет. Ведь нередко случалось, что путников застигала ночь уже после закрытия городских ворот и им где-то приходилось коротать время до утра. А что может быть приятней в прохладное ночное время оказаться в уютной харчевне у очага, с чашей вина в руках и среди веселой компании?

Харчевня была старинной, на высоком фундаменте, с узкими окнами-бойницами, строили ее основательно, из камня на прочном растворе, поэтому в ней можно было выдержать даже длительную осаду. При харчевне находились конюшни, большей частью пустовавшие. Вот только древние строители не предусмотрели комнат для отдыха. С одной стороны, это было плохо (для путников), а с другой – весьма прибыльно для хозяина харчевни.