Скрытое во мне

Конечно, я его не послушался и снова постарался вырваться, закрутился под ним и сжал анус, стараясь не впускать в себя ничего. Только все было напрасно и меня скручивали только сильнее. Задницу пронзила такая боль, что из глаз брызнули слезы, а изо рта вырвался настоящий вопль. Казалось, будто в меня вонзили раскаленный клинок и проникают им все глубже, стараясь разрезать внутренности. Пронзают им снова и снова, намереваясь разорвать все в клочья, причинить адскую боль. Я выл и загребал ногами землю, все пытаясь освободиться от захвата парня, но тот не отпускал меня и ожесточенно трахал, навалившись всем телом и крепко заломив руки за спину.

У меня в ушах стоял гул, перед глазами висела пелена боли, голос охрип, и свело от напряжения все мышцы. Я никогда прежде не думал, что могу быть настолько слабым и не дам отпор какому-то педику. Долбаный алкоголь, моя доверчивость или расслабленное состояние, а может и все вместе, сыграли со мной тогда очень злую шутку. Я барахтался под ним, как утопающий: совершенно бездумно, слепо, хаотично. Легкие горели огнем от нехватки кислорода, а на языке был привкус земли, в воздухе мне чудился запах крови.

Когда он кончил и отшвырнул меня, как использованную вещь, я с трудом встал на колени и тут же проблевался. Трясло все тело, словно в агонии, руки дрожали, из носа и глаз нещадно текло, при этом желудок исторгал из себя токсичный алкоголь, а я старался отдышаться и параллельно натянуть на истерзанный зад штаны. Мне казалось, что вместо него кровавое месиво, внутри все пылало и копчик тянуло, по промежности что-то текло. Меня снова вырвало от отвращения и продолжало трясти, как при температуре. Я не хотел оглядываться, не хотел вставать, не хотел видеть своего мучителя, но тот сам поднял меня за шкирку и повернул голову к лунному свету.

— Живой? — встряхнул он меня и поставил на ноги. — Одевайся, домой тебя отвезу.

Я немо смотрел на него и поправлял одежду, продолжая дрожать и всхлипывать. Он не пытался мне помочь, успокоить, проявить хоть какое-то участие, а просто развернулся и пошел обратно. Трясущимися руками застегнул джинсы и на ватных ногах поплелся следом, все так же глядя на тропинку под ногами и его прямую спину. К тому времени я уже был трезв как стекло, но сошла странная отстраненность и глухота. Удивился лишь, что мы ушли не так далеко, как мне показалось вначале. Я видел резвящихся друзей, ту пьяную блондинку в объятиях Лехи, догорающие угли костра и пустую тару на нашем импровизированном столе, но не слышал ни звука из-за странного гула в ушах, больше напоминающего мой собственный крик.

Я уселся на переднее сиденье «десятки» Лехиного отца и слепо уставился на приборную панель. Дверь за мной захлопнули, водитель устроился рядом и тронул машину. Кажется, друзья начали возмущаться, что музыка пропала и их единственный транспорт уехал в непонятном направлении, но не мог сказать ни слова, повернуть голову и посмотреть в окно тоже, потому что впал в оцепенение и силился снова не разреветься в голос.

Откуда Стас знал мой адрес — понятия не имею, но когда машина затормозила, увидел ворота своего дома, раскидистый сиреневый куст и окрашенную зеленой краской родную лавочку. Я сидел и просто смотрел в лобовое стекло, не делая попыток выбраться из машины, ожидая неизвестного, слушая непонятный гул в ушах.

— Ничего страшного не произошло, — послышалось откуда-то сбоку, но я не смог повернуть головы. — Бывает и хуже, поверь, — хлопнули меня по плечу. — Джинсы в стирку кинь, чтобы предки не спалили.

И снова тишина, перемежающаяся странным гулом. Каким-то чудом сообразил, что нужно открыть дверь, встал на ватные ноги и пошел к калитке. Свет автомобильных фар освещал мне путь, пока я не скрылся во дворе. Там навстречу выскочила собака и радостно завиляла хвостом, путаясь в ногах. А я шел домой в потемках на чистых рефлексах, и даже не помню, как переступил порог.

Не знаю, что сказали бы родители, если бы увидели меня в таком состоянии среди ночи, но я рад, что они к тому времени уже крепко спали. Стараясь не шуметь и дыша через раз, пробрался в ванную и включил душ. Не глядя на испачканную одежду, разделся и затолкал все в стиральную машинку, а сам забрался под горячую воду и крепко зажмурился. Меня больше не трясло, и глаза стали сухими, но когда из задницы что-то вытекло, скривился от отвращения и сцепил зубы. Мылся тщательно, отмывая грязь с тела, полоскал рот и вычищал из волос землю. Заставил себя прикоснуться к анусу, который припух и легко впустил в себя палец. Но мне хотелось убедиться, что буду полностью чистым, прежде чем покину успокоительный душ, от которого было тепло только снаружи, а не внутри.