Скудельные сосуды. Практика личной молитвы по преданию святых отцов.

Некоторые спросили авву Макария: «Как следует нам молиться?» Старец ответил им: «Не нужно многословия³⁹⁰⁾, но следует, простерши руки свои, сказать: «Господи, как Ты желаешь³⁹¹⁾ и как знаешь³⁹²⁾ помилуй меня!³⁹³⁾. Когда же приходит искушение, достаточно сказать: «Господи, помоги мне!»³⁹⁴⁾. Ибо Он знает, что необходимо нам и ниспосылает милость»³⁹⁵⁾.

Этим простым призыванием «Господи, помоги мне» хананеянка, «нечистая язычница», превозмогла даже первый отказ Христа.

Как показывают эти немногие примеры, существует непрерванная традиция «египетских братьев» (Августин), которая восходит к самому Антонию Великому; и даже более того, она идет еще глубже, ко времени самого Христа.

* * *

Рассматривая свидетельства об этих «кратких молитвенных призываниях», донесенные до нас различными текстами, мы видим, что при всем различии форм им присущ общий дух. Все они вместе – это вопль о помощи со стороны искушаемого человека: «Боже, милостив буди мне грешному!»³⁹⁶⁾, «Господи, помилуй меня!», «Господи, помоги мне!»³⁹⁷⁾, «Сыне Божий, помоги мне!»³⁹⁸⁾, «Сыне Божий, помилуй мя!»³⁹⁹⁾, «Господи, избави мя от лукавого!»⁴⁰⁰⁾

Так становится понятным, что имел в виду Евагрий, когда советовал молиться «не как фарисей, но как мытарь»⁴⁰¹⁾, тот евангельский мытарь, что, бия себя в грудь, из глубины сердца исповедал себя грешником, чья единственная надежда была на прощение Божие⁴⁰²⁾.

Дух, общий всем этим кратким молитвенным призываниям – это дух метанойи, дух раскаяния, сокрушения и обращения. Именно этот дух способен принять «радостную весть» «примирения во Христе»⁴⁰³⁾:

Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие!⁴⁰⁴⁾.

Без «покаяния» (metánoia) нет веры, без веры нет соучастия в Евангелии примирения. Проповеди апостолов, которые евангелист Лука передает в своих Деяниях, завершаются, как правило, этим призывом к «обращению»⁴⁰⁵⁾. Но метанойа – не есть некий акт, который совершается лишь однажды, это событие, которое длится всю жизнь. «Дух покаяния», смирение, исходящее из сердца, не достигаются однажды и навсегда. Не хватает и всей жизни, чтобы «научиться» от Христа тому, что по Его собственным словам было в глубочайшей степени присуще Ему Самому⁴⁰⁶⁾. Практика этого непрерывного «моления» (вслух или в сердце своем, как это делал раскаявшийся мытарь), о которой мы говорили в предыдущей главе, – одно из лучших средств для поддержания постоянно совершающейся в нас метанойи.

* * *

Краткие молитвенные призывания с самого начала обращены исключительно ко Христу, даже если это не всегда выражено явным образом, как это имеет место в стихах псалмов. С призыванием «Господи!» это очевидно с самого начала, поскольку исповедание Христа как Kýrios провозглашается уже древнейшим Символом веры⁴⁰⁷⁾. Но для первых христиан «Христос» практически равнозначен «Сыну Божию»⁴⁰⁸⁾, и Сын потом прямо именовался «Богом». «Господь мой и Бог мой!» – этими словами Фома исповедовал свою веру в Воскресшего⁴⁰⁹⁾. Поэтому неудивительно, что Евагрий в одной маленькой, составленной из стихов Псалма, молитве заменяет призывание: «Господи, Господи!» на «Господи, Христе!», чтобы затем совершенно спонтанно отнести к Христу и слова «Бог и Защитник»:

Господи, Христе, сила спасения моего!⁴¹⁰⁾ Преклони ко мне ухо Твое, поспеши избавить меня! Будь для меня Богом и Защитником и домом прибежища, чтобы спасти меня⁴¹¹⁾.

Ставшая позднее привычной формула: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» – открыто провозглашает то, что подразумевалось с самого начала, то есть, что «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись»⁴¹²⁾ – то есть имени Иисуса Христа. Поэтому с полным правом отцы позднее придали особое значение этому спасительному исповеданию «Иисуса Христом» вплоть до развития подлинной мистики имени Иисуса. По сути, своим «непрестанным призыванием» молящийся ставит себя в ряды тех – слепых, паралитиков и т. п. – кто умолял Иисуса о помощи во время Его земной жизни. Они взывали к Нему так, как только и надлежит обращаться к Богу, свидетельствуя тем самым свою веру в Богосыновство Спасителя яснее, чем всяким иным исповеданием веры.