Скульптор и Скульптура

Но этот пример приводит к простой мысли о роли Адама и Евы. Их раздавил райский сад, как и его, Сергея, фуражка. Фуражка, простая фуражка, головной убор. Но она же и условия для отдания чести и прикладывания руки к голове. Без фуражки голова считается «пустой», а в фуражке «умной».

Адама, гулявшего по райскому саду, видимо, очень донимала та же мысль, что его полное благополучие не является таким уж полным, ибо находится «под условием».

Делай что хочешь, но не трогай «фуражку», а уж тем более не ешь яблоко искушающее. Адама видимо эта мысль иссушила. Он бродил и думал: Бог создал Природу и законы, по которым она живёт. Всё, буквально всё, в природе не задумываясь следует этим законам и живёт вполне счастливо, но стоит задуматься… разве это жизнь… Может быть настоящая жизнь — это грех. Он съел яблоко, совратив и Еву.

Теперь мы исправляем ошибки. Но как? Одни законы пишут, считая, что Бог дал не всё и не так. Эти, которые пишут, самые вредные, ибо погрязли в самости и самолюбовании.

Другие их читают и принуждают по ним жить, им любопытно, совершил бы Адам свой грех, если бы над ним была масса судов и судебных приставов, или нет.

Третьи по ним живут, это смирившиеся, те которые давно перестали жить и оставили надежду вернуться в райский сад, те, кто грустно напевает: «хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь х-й». А действительно, как трудно разобрать, где грех, а где Жизнь.

А вдруг всё то, что с ними, а теперь и с ним происходит — это всего лишь ухудшенные повторы чего–то совершённого ранее, или совершаемого где–то.

Что накапливает человек всю жизнь и куда всё это девает?

Сергей совсем забросил службу, тем более что, как оказалось, с распадом его Родины, называемой СССР, на отдельные части, «пал» и её условный противник. Вроде бы разруха наступила только на его Родине, но изменение взгляда на внутренний мир привело к тому, что и внешний мир перестал быть страшным и угрожающим.

Но всё–таки, что человек накапливает всю жизнь и куда девает. Сергей не был склонен к философии. Он не был интеллигентом, он был офицером. Правда, офицером русским, и в этом, во все времена, было что–то завораживающее и магическое для всех народов. И как нормальный русский офицер, он всё время шёл грубо и прямо, через тернии к звёздам. Терний было сколько угодно, их досконально описали русские классики, половина из которых, также как и он сам, были русскими офицерами.

Он опять пошёл в школьную библиотеку, единственную оставшуюся в гарнизоне. В библиотеке он взял всё наследие, накопленное за свою жизнь Ильфом и Петровым. Оно убралось в две книги: «Золотой телёнок» и «Двенадцать стульев». По прочтению книг Сергей понял, что копит человек всю жизнь. Он копит опыт. Копит либо быстро, либо медленно и мучительно. Кому как повезёт, хотя случайностей не бывает.

Через своих персонажей Илья и Евгений показали всю нашу земную жизнь. Читая их книги, Сергей удивлялся, думая, что написанная ими «библия» есть, а понимания её нет. Но когда он решил чуть больше узнать об авторах, то обнаружил, что издательства не напечатали даже отчества этих авторов. Действительно, зачем весёлым парням отчества? Вот только весёлого в их книгах мало. Есть юмор, как смазка наших земных отношений, есть радость, как надежда на лучшее. Есть намёк любому властолюбцу о дне его поминок, есть предложение встать на путь истинный. Но путей–то много.

Остап Бендер — олицетворение земной власти, со стороны взлетающего монетного орла. Остап готов прикармливать тех, кто ему служит, но не терпит конкурентов. Младореформатор, полный идей. Способный, умеющий, но без возможностей.

Киса Воробьянинов — тоже олицетворение земной власти, но со стороны падающей решки, хотя и гигант мысли, отец русской демократии. С возможностями, остатками умения, но уже мало на что способный.

Весь диалог между Кисой и Остапом — это превосходство молодого над старым, одной власти над другой и, конечно же, торг.

Корейко — это антипод власти. Его вместе с отцом Фёдором можно причислить к олицетворению народа, причём любого. Они лучшие его представители, хотя и вороватые.

Шура Балаганов — чистая душа, заблудшая. Душа, живущая одним днём в цепях своих привычек и пороков. Шура, тоже народ, его основная часть.

Паниковский — чужой для России, но главное, он чужой и для будущего, а потому несчастный. Он законсервирован в прошлых жизнях, в пустыне, по которой его вместе с остальным племенем водил Моисей. Он хочет денег и порядка. Всё равно какого: фашизма, коммунизма, капитализма. Главное для него: «Когда будем делить наши деньги»? Он стар для нового мира, поэтому похож на осенний лист, который ветер загоняет в лужу, где он тонет и становится грязью.