Скверная кровь

– Приятель, тебе очень повезло. Мне нужна совсем небольшая услуга. Ты бедный жалкий эльф без будущего. Ну что тебя ждёт? Разве что надорвёшь спину ради черноволосого хозяина и умрёшь молодым. А за эту маленькую услугу ты получишь столько денег, что тебе уже не придётся работать вообще. Не нужно будет воровать, а твоим матери и сестре не придётся торговать собой. У тебя будут деньги и женщины, а пить ты станешь не только пиво, но и лучшие имперские вина.

Мне этот человек представился настоящим воплощением зла: тёмный бог и злобный оборотень в одном флаконе. Его голос был нежнее имперского шёлка, а улыбка была точь-в-точь как у змеи. Его искренность была такой подлинной, как страсть шлюхи, которая, не мучаясь сомнениями, сдала меня Корину и его подручным в Ролоне.

– Ты нам нужен для одного дельца, его только и способен выполнить такой ловкий юнец, который запросто может взобраться на самое высокое дерево. Работёнка, правда, ждёт тебя не здесь, нам придётся потратить на дорогу несколько дней, но зато меньше чем за неделю ты станешь самым богатым эльфом в Калионе. Что скажешь на это, приятель?

Все эти щедрые посулы и трепещущая перед глазами надпись-предупреждение о моей скорой смерти наводили на мысль, что мне предстоит заживо поджариваться над огнём и страдать. Однако в моём положении разумным было проявлять смирение, что я и делал, даже возвысив сомнительного аристократа Фарида до звания «благородный господин».

– Благородный господин, я бедный эльф. Когда вы говорите о большом богатстве, я благодарю Единого и его помощников, что столь уважаемый воин выбрал именно меня, чтобы ему послужить.

– Слушай, что-то мне не нравится вид этого парня, – заявил вдруг Рикус. – По-моему, он весьма подозрительный тип. Посмотри-ка на его глаза – похоже, он не такой дурень, каким прикидывается.

Фарид остановился и как следует вгляделся, видно высматривая в моих глазах признаки смекалки, после чего махнул рукой.

– Пусть он сто раз себе на уме, зато это самый ловкий малый, которого мы видели.

Он придвинулся ближе, так что меня замутило, схватил меня за горло, приставил нож к моему паху и спросил:

– Старик со змеями – это твой отец?

– Да, господин.

– Ты молод и быстро бегаешь, дурашка, чего об отце твоём никак не скажешь. Всякий раз, когда ты станешь раздражать меня или огорчать, я буду отрезать один из его пальцев. Ну а если ты сбежишь, я отрежу ему голову…

– Нам придётся ехать на юг, к долине предков, – сказал я целителю, когда меня отпустили. – Имперцы наняли меня для одного поручения. Они обещали хорошо заплатить.

Я объяснил старику, мол, Фарид хочет, чтобы я достал ему одну вещь, которую он там потерял. Рассказать наставнику, в чём конкретно заключается моя задача, я не мог, потому что и сам этого не знал. Друид, по своему обыкновению, не задал ни одного вопроса. В таких случаях у меня возникало ощущение, что он не спрашивает не из-за отсутствия любопытства, а потому, что и так точно знает, что происходит: не иначе как птичка подслушала наши разговоры и обо всём ему доложила.

До закрытия ярмарки на ночь оставалось несколько часов, и я провёл это время, бродя вдоль рядов, разглядывая многочисленные диковины и пытаясь придумать выход из создавшегося положения, которое, прямо скажем, было мне сильно не по душе. Я размышлял о Рикусе и его картинах. На этой ярмарке он почему-то не выставил свои работы. Более того, он выглядел мрачным и постаревшим. Его одежда сейчас была не такая яркая и ухоженная, чем когда я видел его несколько лет назад. Похоже, в последнее время дела его складывались не слишком удачно. Но я не забыл, что обязан этому человеку жизнью.

Я бродил по ярмарке и вдруг заметил, что в одном месте возникла какая-то суматоха и собралась толпа. Оказывается, во время состязания по стрельбе из лука в какого-то эльфа случайно угодила стрела. Люди окружили его, разглядывали, и я тоже протиснулся поближе, чтобы посмотреть. Товарищ пострадавшего опустился на колени рядом с ним и попытался извлечь стрелу. Но другой человек остановил его:

– Если ты будешь вытаскивать стрелу таким образом, то порвёшь ему мышцы, и тогда он истечёт кровью и умрёт.

Говоривший, имперец лет сорока и, судя по одежде, богатый купец, встал на колени и осмотрел рану. Когда он кликнул людей, чтобы помочь перенести раненого, я услышал, как кто-то назвал его господином Фирузом. И я решил, что он тоже сармиец.

– Перенесите его вон туда. А вы все отойдите, – велел он любопытствующим.

Поскольку в этой жизни я с медициной был связан прочными узами, то с готовностью помог господину Фирузу и ещё двоим перенести раненого подальше от торговых палаток, где не толпился народ и было посвободнее.

Сармиец снова опустился на колени и внимательно осмотрел рану.

– В каком положении ты находился, когда в тебя попала стрела?

– Я стоял.

– Ты стоял прямо? Вытянувшись во весь рост? Или слегка нагнувшись?

Раненый застонал, потом пробормотал:

– Ну, пожалуй, малость нагнувшись.

– Распрямите ему ноги, – велел господин Фируз.