Сквозь кровь и пламя

В переводе со старого наречия «Ильдарья» значило «Оседлавший ветер» – так сказал Эрик. Кейлен считал прозвище очень подходящим: даже с двумя седоками конь шел уверенной рысью и как будто не перетруждался. И какой это был конь: ноги что ствол дерева в обхвате, а шея крепче медвежьей.

– И снова Оммский лес… Неужели нам оказалось мало прошлого раза? – Рист пожаловался как будто в пустоту, но явно адресовал вопрос Данну с Кейленом.

– А что случилось в прошлый раз? – поинтересовался Эрик, слегка повернув голову.

– Да так, кое-какие неприятности.

«Ага, если чуть не стать медвежьим ужином, а потом нарваться на двух араков можно назвать “неприятностями”».

– И что же произошло? – Эрик повернулся сильнее.

– Ну… – Кейлен немного помолчал, взвешивая, что стоит рассказывать, а что нет. – Нас чуть не прикончили араки.

Эрик натянул поводья, и Ильдарья встал как вкопанный. Кейлен на ходу больно ударился о спину впереди сидящего.

– Араки? Вы сражались с араками?.. Втроем?!

– Ну не то чтобы сражались. По правде говоря, я даже не знаю, как мы выжили.

Эрик кивнул и снова повернулся лицом к лесу. Он вдохнул, будто хотел что-то сказать, но передумал. Он слегка ударил Ильдарью каблуками по бокам. Конь снова поскакал, немного ускорив шаг, чтобы догнать остальных.

– Позже, у костра, вы обязательно расскажете нам эту историю.

Воздух снова стал вязким и тягучим. Каждый вдох давался тяжелее. Травяной покров уступил место губчатому мху; копыта проваливались всё глубже, и шаги коня замедлились. Стрекотали сверчки, временами хлопали крыльями встревоженные птицы, но в остальном было тихо. Странное ощущение. Обычно лес жил и днем, и ночью, словно шумный город, занятый своими делами и не обращающий внимания на мир людей. В этой же тишине было нечто такое, отчего на затылке у Кейлена шевелились волоски.

То же он заметил и в Эрике. Его глаза метались от дерева к дереву, высматривая опасность. Он держался гораздо бодрее, чем раньше.

– Отец…

– Знаю, – резко бросил Эйсон. Перехватив одной рукой поводья, он вытащил из-за спины один из своих мечей.

Кейлен тоже принялся вглядываться по сторонам, но это ему не очень-то помогло. В такой темноте едва ли что-то разглядишь. Даже лунный свет больше не пробивался через густой полог.

«У них, должно быть, зрение как у кэтов, ведь…»

Треснула ветка, да так отчетливо, будто прямо возле его уха. Кейлен перестал вглядываться и прислушался. Тишина, однако, оглушала.

Снова треск.

– Гони!

Эйсон щелкнул поводьями, пуская лошадь в галоп. Эрик и Дален без колебаний последовали его примеру. Чуть не свалившись с коня, Кейлен покрепче обхватил Эрика за талию. Ильдарья с молниеносной скоростью понесся в глубь леса, перепрыгивая через канавы и поваленные деревья.

Что-то шумно свистнуло, хотя за грохотом копыт, вырывающих куски дерна из лесного ковра, различить звук было почти невозможно. Затем из темноты вылетело нечто массивное и врезалось в соседнее дерево. Кейлен вовремя успел защитить глаза от града щепок и кусков раздробленной коры.

Позади слышались крики, каждый громче и свирепее предыдущего. Гортанный, леденящий душу рев.

Над самой макушкой у Кейлена просвистела стрела. Подняв голову, он увидел, что Данн держит лук Далена и натягивает тетиву. Друг поглядел на юношу как будто виновато.

Из кустов справа выскочил арак и бросился им наперерез. Ясно можно было различить только кроваво-красные глаза. На середине прыжка ему в шею вонзилась стрела и сбила с ног. С пронзительным воплем чудище кануло в бездну ночи.

– Араки! – рявкнул Эрик.

Он резко взмахнул поводьями, посылая Ильдарью в бешеный галоп. Конь полностью оправдывал свое имя. Кейлен только и мог, что держаться изо всех сил. Ни одна из знакомых ему лошадей не смогла бы сравниться с Ильдарьей по скорости, а та еще несла на себе двух седоков! Каждый удар копыт о землю отдавался дрожью в спине Кейлена. Ноги свело от напряжения, а руками он крепко обхватил Эрика за талию.

Едва юноша успел подумать, что никому не под силу их догнать, как мир вокруг завращался. Кейлена подбросило в воздух, и он, беспомощно кувыркаясь, полетел, пока не врезался в ствол дерева. Раздался треск, но что трещало – старое дерево или ребра и позвоночник, – сказать было нельзя.

Кейлена захлестнула сплошная волна боли. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Перед глазами стояла кромешная тьма, и не поймешь, открыты они или нет.

Слышалось надрывное ржание Ильдарьи. Конь принял на себя основной удар. Эту ночь ему не пережить. Голова Кейлена раскалывалась, словно по ней снова и снова били молотом. Собрав остаток сил в кулак, он поднялся на колени. Глаза, наконец, немного привыкли к темноте и стали выхватывать отдельные силуэты.

Арак раздирал Ильдарью на части, впиваясь когтями и зубами ему в плоть, а конь продолжал выть и кричать от боли.