Сквозь объектив

— Я не знаю, как это сделать… У тебя есть в запасе какой-нибудь анекдот?

— Это будет не то…

— Ну, прости, тогда не могу. Тебе самому не надоело меня фотографировать?

Кай помотал головой, продолжая изучать меня сквозь объектив.

— Хватит! — воскликнула я, соскакивая с кровати и вырывая у него из рук камеру. — Сейчас я буду фотографом!

Теперь я смотрела на него сквозь объектив. Кай сложил руки на груди и взглянул на меня с легкой усмешкой. Я сделала пару снимков.

— Вдруг я тоже гениальна, — предположила я, разглядывая фотографии.

Он подошел ко мне и посмотрел на дисплей. Воспользовавшись моментом, я обвила его шею, вытянула камеру в свободной руке и ловко щелкнула.

Объектив застрекотал.

— Зачем ты это сделала? — снисходительно поинтересовался он.

Я подняла на него глаза и сказала:

— Теперь у тебя есть не только я, но и мы.

Кай улыбнулся, глядя на фото, и лишь сказал:

— Близковато.

В доме на краю света жили двое

Сколько часов мы говорили? Укладывать сказанные слова в рамки реального времени было бы неверно. Наши разговоры стоили годов, а не дней. Вытирая волосы полотенцем, я поймала себя на мысли, что не разговаривала столько ни с одним человеком. От этого росло и значение Кая в моей жизни, что было противоестественно. Он не заслуживал этого, но с каждым разом оккупировал все большее пространство внутри меня.

Сейчас ему зачем-то были необходимы мокрые волосы.

— Только не вздумай снимать меня голой! — предупредила я, когда он вошел в ванную.

Но он даже не заглянул за ширму, которая разделяла туалет и душ.

— Ню — это скучно. — И это прозвучало вполне честно. — Грань между целомудренной красотой оголенного тела и обычной порнухой очень тонкая.

Он что-то делал у раковины, я слышала его возню. Моя майка висела на сушилке по ту сторону ширмы. Кай не собирался уходить, но и торчать тут вечно я не могла.

Я вышла, закутавшись в его белое полотенце, и попыталась выскользнуть из ванной комнаты. Я уже почти вышла, когда он слегка обернулся и окликнул:

— Ах да… Майку свою не забудь.

Ноги почему-то стали как ватные. Я уцепилась за край майки на сушке, и вдруг Кай оказался напротив меня и слегка приобнял. Теперь ног я уже вообще не чувствовала.

— Запомни, Марина. Нагота не так интересна, как откровенный разговор. Нет ничего интимнее исповеди совершенно одетого человека.

— Странные у тебя вкусы.

— Я фотографирую души, а не тела.

Он слегка сжал мои плечи, а затем легко отпустил и вернулся к раковине, выгребая что-то из шкафчика под ней.

Я молча вышла и бегом направилась в главную комнату. Еще не хватало, чтобы его главное пророчество сбылось и я сама набросилась на него. Но его последняя фраза про души застряла у меня в голове. Если дьявол не в аду, то он должен быть в фотокамере. Дьявол — это Кай.

Сегодня на всех окнах были опущены внешние жалюзи, а у стены стоял табурет. Кай принес специальные осветительные приборы. Типа, студийная съемка?

Я присела в ожидании. Кай вернулся через пару минут, неся в руках женскую косметичку.

— Мне нужны накрашенные губы, — велел он. — Там, кажется, все было…

С интересом я перебирала содержимое косметички. Вряд ли она принадлежала ему. Девушка всегда поймет такие вещи. Набор оказался совсем не случайным и не дешевым, и я увидела за этими флаконами и тюбиками другую женщину, ее вкус. Марки все были знакомы, я узнала бы эти продукты вслепую. Женщина, которая пользовалась этой косметикой, предпочитала в основном пастельные, близкие к натуральным тона.

— Она была брюнеткой? — осведомилась я ровным голосом.

Кай удивленно посмотрел на меня, не успев надеть привычную непробиваемую маску. Он просто не ожидал.

С лукавой улыбкой я подняла черный карандаш для бровей. Кай нахмурился и слегка помрачнел. Это был мастерский, девчачий удар под дых, но надо отдать ему должное — он даже не стал отмазываться, как делал обычно.

— Да, она была брюнеткой, — сухо сообщил он.

— И что с ней стало? — вскользь поинтересовалась я. — Ты убил ее?

— Ах, если бы.

Я пожирала его любопытным взглядом. Тут пахло бывшей. Очень хотелось поддеть его пару раз на эту тему, но он больше ничего не объяснял. Я продолжила копаться в косметичке. Попалась темно-бордовая помада от Burberry. Я выкрутила ее с видом профессионала, подняла на уровень глаз и заметила:

— Темновата для меня. Мне, вообще-то, идет красный. Или малиновый… А тут я сразу превращусь в тетку.

Кай только поскреб затылок. Консультант по макияжу, видно, из него был слабый.

Я все же нашла холодную красную помаду. Пользоваться чужой косметикой, конечно, последнее дело, но похоже, что выбора нет. Кай внимательно смотрел, как я крашусь, и как только я закончила, подошел и слегка смазал большим пальцем помаду в левом уголке губ.

— Ты хочешь поснимать проститутку?

— Смотри сюда, — лишь сказал он, указывая мне на камеру на штативе.

Он встал за нее. Когда мы занимали наши привычные и единственные естественные для нас двоих роли фотографа и модели, все недомолвки исчезали. Мы начинали ощущать, что делаем какую-то работу и результат ее почему-то важен для нас обоих.