Сквозь объектив

Я неотрывно смотрела на него во все глаза, бесконечно задавая один и тот же вопрос, который мучил меня с первой нашей встречи: как он это делает? Так искусно и зло… Кай избавил меня от всего, что я не могла оставить годами, таская в себе, как камни. Я слышала, что душу можно выговорить. Ну, вот мы это и сделали. Все удалось.

* * *

Мы шли по коридору к той самой двери, которая все время оставалась запертой. До этого момента я понятия не имела, что за ней. Иногда сквозь щели проникал свет, и скорее всего, там был выход на балкон, но если честно, мне это никогда не было интересно.

И вот мы приблизились к ней, и Кай повернул ручку. Нас затопил свет.

Мы оказались на крыше. Площадка по периметру была огорожена витыми перилами. Звуки проступили с невероятной четкостью: слышалось завывание ветра и далекий гул с шоссе. Небо, слегка пасмурное, уходило бездной вверх, и я зачарованно замерла с запрокинутой головой, не в силах отвести от него взгляда. Может, я вела себя как блаженная после всего, что произошло, но в тот миг я осознала, что все самое лучшее заключено там — в пробегающих облаках и пугающей бесконечности над нами.

Кай слегка подтолкнул меня вперед, чтобы прикрыть дверь. Я словно очнулась и вновь огляделась. Позади виднелись внешние стены квартиры, а также столик. Чайная чашка свидетельствовала о том, что Кай любит проводить здесь время. Вот куда он иногда так бесследно исчезал…

Я присела на скамью, подобрав под себя ноги. Тампон уже был не нужен. Кажется, кровь остановилась.

Он мог сломать мне нос…

Осторожно я коснулась его кончиками пальцев. Было еще больно, но вроде ничего страшного.

Мир по-прежнему казался каким-то чересчур реальным. Цвета, звуки, ощущения. Я ощупывала себя, и кожа была моей и не моей одновременно.

Ненадолго Кай скрылся в доме и вернулся уже с контейнером для еды. Сквозь прозрачные стенки виднелось что-то красное.

— Это клубника. Будешь? Правда, я случайно засунул ее в морозильник…

На больших ягодах сверкали кристаллы льда. Я вытянула одну и стала рассеянно жевать с характерным для замороженных продуктов хрустом. Он тоже закинул в рот пару ягод и приветливо сообщил:

— Теперь ты знакома с моей крышей.

— Ну… красиво, ничего не скажешь.

Он взглянул с легким беспокойством, а я пугливо таращилась в ответ, не зная, чего ожидать. Может, он меня сейчас с крыши скинет для последнего кадра…

— Эй…

Его голос звучал странно, будто он хочет попросить прощения, но не находит подходящих слов.

— Давай уж. Объясняй.

— Это было нужно.

— И что ты сделал? Избавил меня от прошлого ударом по морде?

— Не совсем… Меня интересовал твой черный ящик. У каждого человека есть такой. Что внутри, ты спрашивала себя? В тебе было не только прошлое. Мы много чего достали. Я хотел опробовать… технику извлечения.

Кай спотыкался на каждом слове, но излагал, как всегда, точно. Я молча жевала, не зная, как реагировать. Когда он утер мне нос и взял мои ладони в свои, мне казалось, что я прощу ему все. Хотелось обнять его и попросить, чтобы он больше так не делал. Но после странной эйфории вернулась прежняя настороженность. Я не знала, есть ли у него хоть какие-то тормоза, когда ему взбредает в голову очередная гениальная мысль.

— Ты сама это почувствовала.

— Да. Но… скажи на милость, почему я? Я обычная девушка. Мои страдания комичны и нелепы. Сам поиздевался над ними вдоволь, спасибо, что дал это осознать и мне таким жутким методом. Разыскал бы кого-то с реальной драмой, а не забитую сверстниками дурочку…

Кай покачал головой.

— Любая личная трагедия безмерна. Я не заинтересован в объективных бедах. Для этого существует документальная съемка, журналистские репортажи… Они тебе покажут страдающих, покалеченных и убогих по всему миру. Они сфотографируют зло в материальном измерении. Ураганы, разрушенные города, войны, голод. Но этот срез реальности мне не интересен. Нужен субъективный дизайн радостей и печалей. Это сложнее увидеть обычным глазом. Его вообще иногда невозможно увидеть.

Дизайн радостей и печалей. В таких фразах и проглядывало его истинное лицо. Если я была идиоткой от бога, то он — архитектором от искусства.

— Значит, ты похитил меня спонтанно? Вместо меня могла быть любая другая девушка?

— Абсолютно спонтанно. Решение сформировалось в один миг в галерее. Когда я тебя увидел, то словно… немного тебя понял. И понял, что ты подходишь. С тобой все выйдет как надо.

— Но не ради меня же ты так старался, — помотала я головой. — Ты говорил, что мы… работаем. Над чем-то. Я поняла, что служу твоим идеям.

— Это и была работа. Очень тонкая. Но я решал не только свои задачи. Трансформация произошла и с тобой тоже. И она была тебе нужна.

Последнее он повторял так часто, что становилось ясно, насколько он был убежден в этой мысли. Я смотрела на него и молчала. Имел ли он право так бесцеремонно врываться в чужую жизнь, рушить все, устанавливать свои правила и заставлять меня жить по ним? Объективно у него такого права не было. Но я чувствовала себя счастливее с ним взаперти. Если бы не это утро, то я уже ни в чем не сомневалась бы.