Сквозь страх

— Заметьте, фигура Перинова Семена Семеновича всплывала только при совершении конкретных агентурных акций: в Чистополе — при попытке завербовать полковника Кузнецова и его убийстве; в Казани — как связник, осуществляющий контакт с диверсантом с порохового завода, и так далее. Короче, это имя использовалось как маскарадная маска, по мере необходимости. А когда в ней не было необходимости, агент ее не использовал. Ведь даже разоблаченный диверсант с завода знал его именно под этим именем. Когда же проверили, оказалось, что нет никакого агента по имени Перинов. На кожевенном заводе был честный человек по имени Перинов Семен Семенович. Под него и работал агент Двойник. Хотя сам агент официально фигурировал на работе как Кукшуев Михаил.

— А чего ж вы вчера мне об этом… — начал было говорить Измайлов обиженным голосом.

Мулюков снова прожестикулировал, чтобы юноша набрался терпения и не торопил события. Бывший контрразведчик поморщил лоб, размышляя, как более последовательно и убедительно изложить свои мысли.

— Когда приехал из Чистополя в октябре прошлого года после расследования убийства полковника Кузнецова, я в тот же день отправился на кожзавод, под официальной крышей которого действовал Двойник. Там я установил, что за период февраля — марта семнадцатого года уволился только один человек — Кукшуев Михаил. То, что это был агент Двойник, у меня не было никаких доказательств. Хотя здравый смысл, логика подсказывали, что это и есть связник между диверсантом с порохового завода и резидентом германской разведки в Поволжье. Тут дураку ясно: если связник узнал о провале агента, который знает о месте его работы, то он тотчас же испарился. Так оно и получилось.

Мулюков снова помассировал плечо и продолжил свою мысль:

— У меня еще с Чистополя было подозрение, что под маской Перинова скрывается Тряпкин. Но непреодолимой стеной на пути этой мысли стояла квалификация врача. И в самом деле, разве скорняжный чиновник может в мгновение ока стать врачом? Да еще где? В университете, на медфаке! Ведь какой у нас с вами стереотип мышления: если человек работает в храме науки, постигает ее глубины — значит, он специалист высокой квалификации. Я бы все же ему не поверил, если он вдруг очутился на других факультетах, но на медицинском?! — Мулюков тяжело вздохнул и продолжил: — И вот вчера совершенно случайно узнал о Тряпкине как о поверхностном, даже невежественном враче. Ну, а дремавшая во мне неудовлетворенность расследованием дела о германской агентуре сразу же очнулась и заставила пойти проверить эту догадку. Было уже поздно, и идти на кожзавод не имело смысла. Вот я и решил проверить свою версию другим способом.

Мулюков открыл окно, и улица дохнула свежим воздухом.

— Так вот, если вы знакомились с этим архивным делом, то вы, наверное, заметили, что место встречи агентов было недалеко от проходной кожзавода, а точнее, напротив окон заводской конторы. При экстренных встречах диверсант с порохового завода должен был являться тоже на это же место в установленные часы. Но ведь срочность связи может возникнуть и в воскресенье, в нерабочий день. Ведь завод-то не работает. Как же тогда быть? Вот я и пришел к выводу: Двойник жил неподалеку от места встречи. А это значит — окна его квартиры должны смотреть именно в ту сторону. И вот я вчера под вечер поехал к кожзаводу, прикинул, откуда, из какого дома удобнее всего смотреть на то место, где должен находиться диверсант. И одновременно можно было бы понаблюдать за всей улицей, дабы определить, есть ли у диверсанта хвост.

— Вычислили?! — быстро спросил Измайлов.

Хозяин кивнул головой:

— Вычислил. Угловой дом, откуда просматривается вся улица. Арестованный показал тогда, что Двойник всегда появлялся на условленном месте с опозданием на четверть часа, а иногда и больше. Ясно: наблюдал, не засветился ли его коллега. Одним словом, эти мыслишки меня вчера и привели в тот самый дом, где проживал Кукшуев Михаил. Там он снимал светелку на втором этаже у одной глуховатой бабуси. Он не скрывал, что работает на кожзаводе. Собственно, ему бояться было нечего забитой старухи, придавленной нуждой. Но у бабушки Маглюмы оказалась хорошая память. Она довольно подробно описала приметы своего квартиранта. Эти приметы — точная фотография Тряпкина. По ее показаниям, Михаил Кукшуев жил у нее в светелке больше года. Уехал весной прошлого года, якобы в Тверь, к родителям. Женщин, говорит, к себе не водил. Жил один, как сыч. Правда, часто по нескольку дней пропадал в командировках и на каких-то гульбищах вроде ипподрома. Бабушка Маглюма видела его там случайно, когда навещала внука-жокея. Ее квартирант был среди каких-то очень важных, разодетых господ и дам, от которых за версту несло сытостью и довольством. И Михаил был одет под стать им, хотя вроде и отъезжал куда-то по делам в невзрачном одеянии.

Мулюков взял полотенце и перекинул его через плечо.