Сквозь страх

Контрразведчик закурил и вновь погрузился в свои мысли. «Альтернативой моим выводам может быть только одно: германская агентура вконец распоясалась в России и чувствует себя безнаказанной, как в стране своих союзников-сателлитов. И это в государстве, которое воюет с ними! Неужели до такой степени они обнаглели? А почему бы и нет? Ведь кругом блатные серые людишки сидят, которые единственно что делают серьезно, так это ждут чинов да наград». Тут Мулюков вспомнил тупые, сытые физиономии своих коллег. Многие из них — дворянские отпрыски. Их интересы сводятся в основном к обогащению, кутежам с созревшими гимназисточками да к полупьяным картежным баталиям.

Мулюков давно заметил, что такие же барчуки-ловеласы сидят, как жирные коты на завалинке под лучами теплого солнца, и в штабах других военных округов. Только на фронте, в действующей армии, где он провел два года, этих типов и с огнем не сыщешь. Там, на фронте, он своей кровью заработал три боевых ордена. Но такие же награды, оказывается, получали и в тылу эти барчуки якобы за блистательные операции против вражеской агентуры. Но он-то знал, как работала контрразведка Казанского военного округа.

Германская разведка только в семнадцатом году совершила несколько крупных диверсий. Во время июльского разгула реакции иностранная агентура пустила под откос воинский эшелон с боеприпасами, и Московско-Казанская железная дорога была парализована на несколько дней взрывом вагонов.

В ночь с 14 на 15 августа 1917 года прогремело несколько адских взрывов, которые потрясли весь город и ближайшие селения: то взлетели на воздух артиллерийские склады в пригороде Казани. Пламя взрывов взметнулось в поднебесье и, казалось, лизнуло высокие перисто-слоистые облака, словно этот гигантский всплеск огня вырвался из кратера проснувшегося вулкана.

Ночью 13 сентября 1917 года германская агентура в 55 верстах от Казани направила навстречу друг другу два железнодорожных состава с военными грузами. В результате столкновения потерпели крушение оба состава. Были большие человеческие жертвы.

Каждый раз после очередной диверсии буржуазия во всю глотку трубила, что это, дескать, дело рук большевистских наймитов, продавшихся Германии и действующих рука об руку с немецкими шпионами. Некоторые правые газеты писали, что большевики — это немецкие шпионы. Основанием для подобных измышлений им служило то, что большевики были за поражение Временного правительства в империалистической войне. Власти пытались свою неспособность управлять страной свалить на своих политических оппонентов, которые якобы во всем противодействовали и являлись причиной многих неурядиц и бед в стране. И причину неудачной борьбы с германской агентурой власти искали не в себе, а в деятельности большевиков. А иногда специально раздували кадило шпиономании лишь для того, чтобы всячески очернить большевиков, особенно в отсутствие патриотизма и преданности к матушке-России, дабы ослабить тем самым хоть немного влияние их на народные массы. Именно внутренняя и внешняя политика правительства Керенского и была тем самым гибельным местом, бездонным болотом, где тонули все чаяния и здравые помыслы народа и что предопределило гниение всего общества, в том числе разложение службы государственной безопасности. Этому способствовали и полчища монархистов, как саранча оккупировавших военную контрразведку, которая и должна была вести борьбу с иностранными разведками. Однако идейные шатания, колебания под воздействием политических ветров и вьюг февральской буржуазной революции, бездарность сотрудников контрразведки и предопределили провалы в борьбе с германской агентурой.

Многие монархисты в открытую говорили, что якобы борьбу с немецкими шпионами ослабило упразднение жандармского корпуса. Но, как известно, жандармские ищейки вынюхивали и бросались обычно только на революционеров. Это было их главным делом. Борьбой с иностранными разведками занималась военная контрразведка.

Бывшие царские военные контрразведчики в первые месяцы после февральской революции находились в шоке от испуга, и все их помыслы были направлены на одно — уцелеть. А в последующие месяцы, оправившись от испуга, у них появилась более смелая цель, поглотившая их без остатка, — усидеть на своем теплом месте. И они были заняты не столько тем, чтобы исполнять порученные обязанности, сколько тем, чтобы накрепко зацепиться, закрепиться в кресле крюками да баграми взяток и подношений влиятельным лицам. И тут уж было не до германской агентуры. И многие из них были готовы все свои идейно-политические убеждения променять на деньги в твердой валюте. Ведь они не воспринимали перемены, не верили политической устойчивости в разоренной стране и потому старались сооружать золотые мосты через пропасть неизвестности на случай побега за границу.