Сквозь страницы

— Значит, тебя больше привлекают немногословные мужчины?

Я бросаю на него злобный взгляд.

— Извини! Обещаю, что сегодня никаких больше подколов!

— В такое очень трудно поверить…

— Хорошо, а как тебе сам Виктор?

— Он слишком хладнокровен, однако в нём что-то есть. Некая надежда на светлое будущее.

— То есть… — начинает мужчина, но в этот момент нам приносят заказ.

Поблагодарив официанта, он временно застывает над тарелкой с пастой. Мне же отчего-то кажется, что мои слова его задевают. «А как же! Ведь то, что делает Майкл, по умолчанию должно быть идеальным», — определяю я, с любопытством наблюдая за ним.

— То есть ты хочешь сказать, что в нём есть какая-то внутренняя борьба?

— Да. Это видно по его поступкам и поведению.

— Не слишком ли он избитый персонаж?

Попробовав на вкус пасту, я моментально понимаю, почему ресторан славится именно ею. Ещё вкуснее мне есть не доводилось.

— Нэфт, — бормочу в ответ, забывая о всех приличиях. Да и к чему они? Майкл совершенно забивает на них, когда выражает своё «я» на каждом углу.

Он смотрит на меня и, явно усомнившись в услышанном, тоже принимается есть.

— Что не так? — проявляю интерес я.

— Да нет, просто… Забавно смотреть, как ты говоришь с набитым ртом.

— Это не менее забавней, чем твои извинения ранее.

— Тут ты права.

— Я знаю.

Мы переглядываемся и невольно улыбаемся. Ко мне приходит мысль, что, вероятнее всего, это одна из малых искренних улыбок от Майкла с момента начала нашей работы. По крайней мере, в ней не чувствуется лжи и фальши. Скорее, немного неловкости и большое желание показаться другим. Его взгляд выглядит непривычно добрым, без отблеска практически постоянной злости. «Почему он строит из себя такого жестокого и неприятного типа? Что им движет? Что с ним случилось в прошлом, из-за чего он стал таким?» — гадаю я, чувствуя неподдельный интерес.

— Как тебе паста? — приводит меня в себя вопрос, прерывая установившееся молчание.

— Я настолько голодна, что она показалась мне самой лучшей в мире.

— Я рад, — произносит мужчина и делает глоток воды.

Моргнув, я смотрю на него, как дура, будто бы его извинения убили во мне все обиды.

— Что ж, — продолжаю через какое-то время. — В целом, я вношу обычные правки, которые никак не перекраивают твой стиль письма.

— Мне бы хотелось посмотреть на то, как ты перекраиваешь его.

«Он что, заигрывает теперь со мной? То есть я рано ликовала из-за того, что он попробовал исправиться?» — задаюсь вопросом и сердито отзываюсь:

— Не дождёшься.

Отводя глаза, пробую на вкус вино, которое неожиданно оказывается довольно вкусным. Майкл делает то же самое, и я, наблюдая за его поведением, делаю выводы, что вечер должен закончиться без приключений.

— И всё же, как думаешь, почему Виктор такой?

— Я не читала твоих прежних книг.

— Небольшой спойлер, — шепчет он и слегка наклоняется вперёд. — Я там не рассказывал об этом.

Сердце на мгновение замирает, а по телу у меня пробегают мурашки. Хмурясь, я понимаю, что вино расслабляет меня и обостряет обычное женское желание — почувствовать мужское прикосновение. «Чёрт!» — чертыхаюсь про себя.

— Выходит, что история комиссара Виктора Нойса ещё не началась?

Молясь о том, чтобы Майкл не заметил моего румянца, утыкаюсь взглядом в тарелку.

— Именно! — Подняв бокал, тот отпивает из него.

«Не смотри на него, Ви. Успокойся. Его милое поведение сейчас — это не знак того, что он всегда такой», — мысленно твержу я, стараясь держать себя в руках.

— И когда ты планируешь показать читателям его прошлое?

— А что ты посоветуешь?

Я ощущаю на себе его тяжёлый взгляд. Поняв, что Майкл видит мой румянец, делаю ещё один глоток вина, расстёгиваю пиджак и вешаю его на спинку стула.

— Думаю, тебе нужно сделать это как можно скорее. Потому что хоть и твоя целевая аудитория — это любители расчленёнки и острых ощущений, переживания и внутренний монолог персонажа не менее важны для сюжета.

— Считаешь, что слишком тяну с этим?

— Да, — соглашаюсь я и, допив вино, ставлю бокал на стол. — Роман динамичный, но главный герой будто бы не хочет видеть своё прошлое. Он бежит от него, не оглядываясь. Впрочем, Виктор часто упоминает такую фразу, как: «Врагов нужно знать в лицо». Так почему такой человек, с идеальной дедукцией и превосходной логикой, прошедший через огонь и воду, боится посмотреть собственному прошлому в глаза?

Лицо Майкла становится слишком задумчивым. Он сидит, не отрывая взгляд от пустого бокала, явно глубоко уйдя в мысли. «Я не могла задеть его чувства, если герой не был проекцией какого-то его знакомого. Да и это глупо. Слишком глупо, чтобы обижаться. По правда говоря, никто не знает о его прошлом. Обычный человек, который, открыв автомастерские, женился, развёлся и стал успешным в писательстве — вот и всё, что миру известно о нём», — понимаю я, припоминая все известные аспекты биографии мужчины. «А что, если главный герой Майкла — это он сам?» — вдруг закрадывается ко мне непрошеная мысль, которая поражает меня.

Глава 24. Майкл