Сквозь тьму

В смешке Ванаи прозвучали горькие нотки. Алгарве в эти дни был гораздо более раздутым, чем во времена, когда печатался атлас. А новостные ленты каждый день сообщали о новых победах альгарвейцев. Внизу, на юге Юнкерланта, их острия достигали Узкого моря.

Она перевела взгляд с атласа на сводку новостей. В ходе ожесточенных боев, прочитала она, город Андлау пал под натиском Алгарве и ее союзников.Вражеский контрудар по флангу атакующей колонны был отброшен с большими потерями.

Она увидела, что Андлау находится далеко за Дуррвангеном, в трех четвертях пути от того места, где весной начались бои, до Сулингена. Конечно же, люди Мезенцио, казалось, двигались так же быстро, как и прошлым летом.

“Но они не могут”, - сказала Ванаи вслух, вызывающе используя свою каунианскую речь при рождении. “Они не могут. Что останется от мира, если они это сделают?”

То, что осталось бы от мира для нее, если бы альгарвейцы выиграли свою войну, было бы ничем. Но они все равно продолжали двигаться вперед. Далее в новостях в хвастливом альгарвейском стиле, хотя и было написано по-фортвежски, говорилось: Альгарвейские драконы обрушились на Сулинген на реке Вольтер, тысячами сбрасывая яйца и покидая город, неуклюжим скоплением растянувшимся вдоль северного берега реки, горящим во многих местах. Потери наверняка будут очень тяжелыми, но король Свеммель продолжает свое бесполезное, бессмысленное сопротивление.

“Молодец”, - пробормотала Ванаи. Жители Фортвежья презирали своих ранкерлантерских кузенов, не в последнюю очередь за то, что они были сильнее и многочисленнее, чем они были на самом деле. Живя в Фортвеге, Ванаи во многом переняла это отношение. А ее дед презирал ункерлантцев за то, что они были еще более варварскими - то есть менее подверженными каунианскому влиянию, - чем фортвежцы. Она тоже во многом переняла это отношение.

Но теперь, если бы ункерлантцы устроили людям короля Мезенцио погоню за их деньгами, Ванаи подбодрила бы их. Она хотела бы сделать больше. Однако, если бы она покинула квартиру, ее, скорее всего, принесли бы в жертву, чтобы разжечь нападение альгарвейских магов на Ункерлант. И поэтому она пряталась и думала о короле Свеммеле добрее, чем когда-либо могла себе представить.

От атласа и газетного листа ее взгляд остановился на книжечке под названием Ты тоже можешь быть магом. Она удивилась, почему не выбросила ее в мусорное ведро. Она творила с ним магию, все верно: магию, которая чуть ли не втянула ее в большие неприятности, чем она знала раньше. Если бы ты уже был магом, заклинания, в которых ты тоже можешь быть магом , могли бы оказаться полезными . ... но если бы ты уже был магом, они бы тебе не понадобились, потому что ты бы уже знал лучше.

Она пожаловалась на это Эалстану, когда он пришел вечером домой. Он рассмеялся, что разозлило ее. Затем он поднял успокаивающую руку. “Я сожалею”, - сказал он ей, хотя в его голосе не было особого сожаления. “Это напоминает мне кое-что, что иногда говорил мой отец: ‘Любой ребенок может это сделать - при условии, что у него есть двадцать лет практики“.

Ванаи справилась с этим, затем невольно улыбнулась. “Это действительно похоже на твоего отца, или на то, что ты говорил о нем”, - ответила она. Затем ее улыбка исчезла. “Я бы хотел, чтобы мы снова услышали о нем”.

“Я тоже”, - сказал Эалстан, его собственное лицо напряглось от беспокойства. “С уходом Леофсига он, должно быть, сходит с ума. Вся моя семья, должно быть, сходит с ума, если уж на то пошло”.

Она потянулась через маленький обеденный столик, чтобы положить свою руку на его. “Я бы хотел, чтобы ты смог что-нибудь сделать со своим кузеном”.

“Я тоже”, - прорычал он. “Но его полк, или как там они его называют, покинул лагерь за пределами Эофорвика как раз перед тем, как я получил новости. И даже если бы это было не так...” Он поморщился. “Что я мог сделать? Сидрок для альгарвейцев ценнее, чем я когда-либо буду, поэтому они наверняка поддержат его, проклиная их. Силы Внизу съедят их и навсегда оставят во тьме.”

“Да”, - горячо прошептала Ванаи. Но альгарвейцы должны были быть невосприимчивы к проклятиям. Так много было нацелено в их сторону с тех пор, как началась дерлавайская война, но, казалось, ни один не укусил.

“Я думаю, что, возможно, именно это и означает взросление”, - сказал Эалстан, - “осознание того, что есть вещи, с которыми ты ничего не можешь поделать, и никто другой тоже”.

С одной стороны, Ванаи была на год старше его. С другой - она была намного старше этого. Второй способ проявлялся не всегда, но это был один из таких случаев. “Каунианцы в Фортвеге впитали это с молоком своих матерей”, - сказала она. “Они впитывали это с тех пор, как пала Каунианская империя”.

“Может быть и так”, - сказал Эалстан. “Но это не заложено в тебе, так же как и в нас. Ты тоже учишься этому по очереди”.