Сквозь тьму

Он вздохнул с облегчением, когда Орасте неохотно кивнул. Конечно, оккупанты хотели мира и тишины на Фортвеге. Все, что угодно, только не мир и покой, потребовало бы большего количества людей. У Алгарве не было лишних людей. Любой, кто не делал чего-то жизненно важного где-то еще, был на холодном, бездорожном западе, сражаясь с людьми короля Свеммеля.

“Держу пари, это крикнул каунианин”, - сказал Орасте.

“Может быть”, - ответил Бембо. “Конечно, фортвежцы тоже любят нас. Они просто не любят нас так сильно”.

Как Бембо использовал слово “люблю” в значении чего-то другого, так и Орасте сказал что-то, что могло означать “Люблю фортвежцев”. Дородный, вспыльчивый констебль продолжал: “У этих сукиных сынов не хватило смелости покончить со своими собственными каунианцами, но благодарят ли они нас за то, что мы сделали это для них? Счастливый случай!”

Бембо сказал: “Когда кто-нибудь когда-нибудь благодарил констебля?” Отчасти это была его обычная жалость к себе, отчасти циничное понимание того, как устроен мир.

Затем, завернув за угол, он услышал какофонию криков.Они с Орасте посмотрели друг на друга. Они оба выхватили свои палки из-за поясов и бросились бежать.

К тому времени, как Бембо завернул за угол, он уже запыхался. Ему всегда было приятнее сидеть в таверне, есть и пить, чем заниматься любой другой частью полицейской работы. И его обхват - особенно теперь, когда констебли не отправились маршем в деревни вокруг Громхеорта, чтобы вернуть каунианцев - отражал это.

Все крики были на фортвежском, которого он не понимал.Но показывать пальцами было достаточно очевидно. Так же, как и трое мужчин, бежали по улице так быстро, как только могли, сбивая с ног всех, кто попадался им на пути.

“Грабители!” Воскликнул Бембо, проявив блестящую дедукцию, если таковая вообще была. Он повысил голос до крика: “Стойте, во имя закона!”

Он кричал, неизбежно, по-альгарвейски. Это мог быть и йонгиози, несмотря на всю ту пользу, которую это приносило. Орасте не терял времени на крики. Он поднял свою палку, прицелился вдоль нее и начал палить. “Жукеры никуда не денутся, если мы их убьем”, - сказал он.

“Что, если мы наткнемся на случайного прохожего?” Спросил Бембо. На улице было многолюдно.

“А что, если мы сделаем?” Бембо ответил, презрительно пожав плечами. “Кого это волнует?Ты думаешь, это Трикарико, и кто-нибудь позовет его любимого адвоката, если мы тронем его за мизинец? Вряд ли это прелюбодеяние.”

Он был прав, конечно. Бембо также прицелился вдоль своей палки. К тому времени, как он это сделал, двое грабителей исчезли за углом. Но третий, или мужчина, которого Бембо принял за третьего, неподвижно распростерся на плитках тротуара.

“Хорошее свечение”, - сказал Бембо Орасте.

“Я должен был убить их всех”, - ответил его напарник. Он направился к человеку, которого убил. “Давайте посмотрим, что у нас есть, прежде чем какой-нибудь ловкач из Фортвежья уйдет с добычей, чем бы она ни была”.

Вокруг трупа образовалась толпа. Люди показывали на него и восклицали на своем непонятном языке. “Отойди в сторону, будь ты проклят, отойди в сторону”, - сказал Бембо и убедился, что люди отошли в сторону с помощью нескольких хорошо расставленных луков. Затем он хорошенько рассмотрел тело и сказал: “Что ж, я буду сыном божьим”.

“Что еще новенького?” Орасте указал вниз на мертвеца и сказал: “Держу пари, что двое других были такими же?”

“Я бы не стал к этому прикасаться”, - сказал Бембо. У трупа были черные волосы - волосы, которые наверняка должны были быть окрашены, поскольку телосложение мужчины, оттенок кожи и вытянутое лицо были типично каунианскими. “Держу пари, он выглядел как фортвежец, пока твой луч не поймал его”, - добавил Бембо.

“Конечно, он это сделал”, - сказал Орасте. “Теперь давайте посмотрим, что он пытался поднять”.

Бембо поднял кожаный мешок, который лежал у опущенной правой руки мертвеца. Он заглянул внутрь и тихо присвистнул. “Всевозможные безделушки: кольца, ожерелья, серьги, браслеты и я не знаю, что еще.”Он взвесил мешок. Он действительно был тяжелым. “Хорошая штука - золото и серебро, или я ничего не знаю”.

“Ты чертовски мало знаешь - ты достаточно ясно дал это понять”, - сказал Орасте. “Но я поверю, что ты знаешь, что чего-то стоит, а что нет”.

Житель Фортвежья заговорил на хорошем альгарвейском: “Это мои драгоценности, джентльмены, да будет вам известно”. Он протянул руку за мешком, одновременно спрашивая: “Где двое других бандитов? Они сказали, что перережут мне горло, если я не отдам им все, что у меня было на виду. Я тоже им верил”.

“Они давно ушли, приятель”. Орасте тоже не казался особенно убитым горем по этому поводу. “Тебе чертовски повезло, что рядом были констебли. Иначе ты бы никогда больше не увидел ничего из своих вещей. Таким образом, ты получишь что-то из этого обратно, и одно из тухлых яиц сдохнет ”. Он плюнул на труп. “Вонючий каунианец”.