Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

– Да, странная история, – говорил он, когда я открыл дверь в комнату, где собирался наш небольшой полулитературный кружок. – Только я могу вам и куда более странные истории рассказать, куда более странные. Из книг-то ведь всего не узнаешь, сэры, это точно. Понимаете вы, такие люди, какие по-английски все только по-правильному говорят да образование высокое имеют, в тех местах, куда меня заносило, не бывают просто. А вот люди погрубже, которые говорить, может, правильно не умеют, а писать так и того меньше, вот те такого видели, что, если бы рассказать вам, у вас, европейцев, волосы бы зашевелились от удивления. Это уж вы мне поверьте, уважаемые сэры!

Звали его Джефферсон Адамс, кажется. Я точно знаю, что его инициалы Д. А. (они до сих пор еще видны на верхней правой панели двери нашей курительной комнаты, где он их вырезал ножом). Еще он оставил наследие в виде узоров из коричневых пятен на турецком ковре, куда сплевывал табак, но, помимо этих напоминаний о себе, американский рассказчик исчез из нашей памяти. Он озарил привычное веселье наших встреч, как сверкающий метеор, и улетел дальше во внешнюю тьму. Однако в тот вечер гость из Невады{422} был в ударе. Мне оставалось лишь спокойно раскурить трубку, сесть в ближайшее кресло и приготовиться слушать, не перебивая.

– Не подумайте только, – продолжил он, – я ничего такого против вас, ученых голов, не имею. Я люблю и всячески уважаю парней, которые знают наперечет всех зверей и все растения, от черники до гризли, по их названиям иностранным, которые, пока выговоришь, челюсть свернуть можно, да только, если вам в самом деле интересная история нужна, что-то такое посмачнее, вам с китобоями говорить надо или с пионерами Дальнего Запада, следопытами или парнями из «Компании Гудзонова залива»{423}, с теми, кто и имени своего написать не умеет.

Тут наступила долгая тишина, потому что мистер Джефферсон Адамс достал откуда-то предлинную сигару и начал ее раскуривать. Мы все молчали, потому что уже знали: если хоть чем-то перебить рассказ нашего янки, он тут же снова спрячется в свою раковину. Поглядев по сторонам и увидев обращенные на него ждущие взгляды, он удовлетворенно хмыкнул и, окружив себя облаком дыма, продолжил:

– А вот кто из вас, джентльмены, бывал в Аризоне?{424} Даю голову, никто. И вообще, сколько людей из всех английских и американских грамотеев в Аризоне бывало? Всего-то несколько душ, надо полагать. А я был там, сэры, и прожил там много лет. И теперь, когда вспоминаю, что я там повидал, то сам с трудом верю, что все так и было.

Эх, что это за место! Я был одним из пиратов Уокера, как нас называли, но, после того как шефа нашего застрелили и всю нашу честную компанию разогнали, кое-кто из нас в бега пустился и осел там. Мы образовали регулярную англо-американскую колонию, с женами, с детьми и всем остальным, назвали ее Монтана. Думаю, там и поныне живет кое-кто из стариков, которые еще не забыли о том, что я вам сейчас рассказать хочу. И уж вы поверьте, сэры, они и в последнюю минуту свою будут про это вспоминать.

Но я говорил об Аризоне. Так вот, думаю, если я ни о чем другом вовсе не буду рассказывать, и то смогу удивить вас немало. Это ж надо, такая красота и отдана всяким там краснокожим да полукровкам! Разбазаривание святых даров Божьих, вот как я это называю! Трава там такая, что если на лошади в нее заехать, и то выше головы будет, леса такие густые, что с десяток лиг пройдешь, и неба над головой не увидишь, а орхидеи – что зонтики! Может, кто из вас когда видел такое растение, его в некоторых частях Штатов «мухоловкой» называют?

– Dionaea muscipula, – пробормотал Доусон, наш ученый par excellence[35].

– Вот-вот, «Диана нас сцапала», она самая. Когда муха садится на нее, листочек ее захлопывается (муха остается внутри) и начинает там ее перемалывать, растирать на кусочки, как морской кальмар своим клювом. Через несколько часов, если листик тот открыть – муха эта будет там наполовину переваренная и разорванная. В Аризоне я видал такие штуки с листьями в восемь-десять футов длиной, с шипами или зубами в фут, а то и больше. Эти красавицы могут даже… Черт побери, это я забежал вперед!

Вообще, я о смерти Джо Хокинса собирался рассказать, и уж поверьте, сэры, такой странной истории вы еще не слышали. В Монтане Джо Хокинса каждая собака знала… Алабама Джо называли его там. Это был отчаянный бандюга, мерзавец, каких поискать. Хотя, если ниточки нужные к нему найти, вообще он неплохим парнем был. Ну а уж случись зацепить его как-то, тут он страшнее дикой кошки становился. Я сам видел, как он все шесть зарядов из револьвера своего высадил в толпу, которая случайно оттолкнула его от входа в бар Симпсона, где танцы были, и еще, как он зарезал Тома Хупера за то, что тот нечаянно пролил виски ему на жилет. Для Джо человека порешить было раз плюнуть, и доверять ему никак нельзя было, это уж точно.