Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Так вот, в то время, о котором я говорю, когда Джо Хокинс совсем уж распоясался, по поселку королем расхаживал и револьвером свои законы устанавливал, был там один англичанин по имени Скотт… Том Скотт, если я правильно помню. Парень этот был чистокровный британец (прошу прощения у присутствующей компании), только не сильно он к остальным британцам жался, да и они к нему тоже. Человек он был спокойный и простой. Даже слишком спокойный для такого места. «Мокрая курица» называли его, да только он таким не был. Он просто держался в стороне и ни с кем не связывался, пока его никто не трогал. Кое-кто болтал, что он чартистом{425} или что-то в этом роде у себя дома был, и за это его там не любили, почему ему и пришлось оттуда смотать удочки. Только сам он никогда про это не рассказывал и, уж точно, никогда не жаловался. По мне, так парень этот держался молодцом.

Все парни в Монтане потешались над Скоттом этим из-за того, что он таким тихим был и простоватым. Ему своими обидами и поделиться-то было не с кем, потому что, как я уже говорил, британцы его за своего не принимали да еще и подшучивать над ним любили. Он же на все грубости не отвечал и всегда оставался вежливым. Думаю, ребята вообще считали, что в нем пороху нет, пока он не показал им, как они ошибались.

В баре Симпсона началась заваруха, из-за которой и случилась вся эта история, о которой я вам рассказать собираюсь. Алабама Джо и еще пара-тройка буянов тогда на британцев зуб имели, и они говорили об этом в открытую, хотя я и предупреждал их, что добром это не кончится. В ту ночь Джо надрался как свинья, и пошел гулять по поселку, револьвером своим размахивая, искал, значит, с кем бы отношения выяснить. Он завернул в бар, потому как знал, что англичан там найдет. Их и было с полдюжины, Том Скотт стоял у печки в сторонке от всех. Джо уселся за стол и положил перед собой револьвер и нож. «Это мои доводы, Джефф, – говорит он мне, – если кто-то из этих трусливых британцев решится со мной поспорить». Я пробовал его утихомирить, сэры, но он был из тех людей, кто, если что втемяшит себе в голову, его не переубедишь. И начал он про англичан и про всю Англию ихнюю такое говорить, что никто бы вынес. Даже краснокожий и тот завелся бы, если б такое про свою страну услышал! Понятное дело, ребята схватились за оружие, но тут мы услышали спокойный голос со стороны печки: «Лучше помолись, Джо Хокинс, потому что, Богом клянусь, сейчас ты умрешь». Джо развернулся и потянулся за револьвером, только пустить его в дело он все равно не успел бы: Том Скотт уже целился в него своим дерринджером{426}. Хоть он и усмехался, но лицо у него было белое как мел, а глаза горели, как у самого дьявола. «Не скажу, что родина моя меня обласкала, – говорит он, – но я отправлю на тот свет любого, кто при мне про нее плохое слово скажет». Я уже видел, как его палец начал сжиматься на спусковом крючке, но потом он рассмеялся и опустил пистолет. «Нет, – говорит, – я не могу пристрелить пьяного. Оставляю тебе твою грязную жизнь, Джо, и возьмись за ум. Сегодня ты, считай, одной ногой в могиле стоял. И лучше проваливай отсюда. Не надо так глядеть на меня, не боюсь я пистолета твоего. Все задиры на самом деле трусы». И он презрительно так повернулся и стал раскуривать трубку от печки. А Алабама выскользнул из бара под дружный хохот англичан. Когда он проходил мимо меня, в глазах у него было видно одно желание: убить… Он задумал убийство, сэры, это было ясно как божий день.

Я остался в баре и видел, как все жали руку Тому Скотту. Странно как-то было видеть его улыбающимся и веселым, потому что все знали кровожадный нрав Джо. У англичанина не было шансов дожить до утра. Понимаете, жил он уединенно, вдали от всех, и, чтобы дойти до дома, ему нужно было пройти через Ущелье Мухоловок. Ущелье это было глухим болотистым местом. Туда и днем-то редко кто ходил, понимаете, жутковато видеть вокруг себя огромные восьми-и десятифутовые листья с шипами, которые захлопываются, как только их коснуться. А ночью так вообще не бывало ни души. Да и болото там в некоторых местах глубокое. Если туда тело бросить, до утра его уже и видно не будет. Я так и представлял себе, как в самом темном закутке ущелья этого под листьями огромной мухоловки сидит Алабама Джо с револьвером в руке и поджидает Скотта. Я представил себе это так ясно, сэры, будто видел все своими собственными глазами.