Слабая женщина с сильным характером

В этот злосчастный день, умаявшись с пирогами и сделав всю работу по дому, она пришла со станции, где у проезжающих её пирожки шли нарасхват, уставшая и всё ещё с ноющей болью в грудине. Люба немного успокоилась, увидев, что Фёдор уже спит, а свекровь громко молится, собираясь в постель. Она обессилено прилегла одетая на диван, думая передохнуть. Но сон охватил её путаной паутиной, и она провалилась в тревожное забытье.

Во сне Люба стонала и задыхалась. Ей снилось, что она горит изнутри. Её поливают из вёдер водой, но тело продолжает гореть и обугливаться. Она смотрит на свои руки, но видит вместо пальцев чёрные обугленные закорючки.

— Горит, горит!!! Пожар!!! — Люба соскочила с постели, думая, что её подняли крики из виденного сна-ужаса.

— Неужели уже рассвет? — подумала она, растерянно глядя в окно, за которым полыхало зарево. Но это был пожар. Горел недавно отстроенный дом молодых соседей.

— Сейчас огонь может перекинуться на соседский дом, — слышались крики с улицы.

Из своей комнаты выглянула свекровь. С впалыми внутрь рта губами, зубные протезы она снимала на ночь, с распущенными жидкими волосами, которые по утрам она прятала под платком и в белой длинной полотняной сорочке, старушка походила на смерть из детских сказок.

— Пожар! Выходи быстрее на улицу, — крикнула Люба, поняв происходящее.

— Кто, где горит? — спросонья испугано спрашивала свекровь.

— Соседи! Городские горят, — ответила ей Люба, — Фёдор, Фёдор где? — в ужасе Люба кинулась в его комнату. Она была пуста.

— А! Городские! Буржуи недобитые! Свершилось! — услышала Люба, выскочив из комнаты сына. Она увидела стоящую около окна свекровь, которая подняв худые старческие руки вверх и радостно тряся костлявыми кулачками, кричала.

— Дождалась! Дождалась кары небесной! Услышал Бог мои молитвы! — старуха в пол-оборота повернула голову в сторону Любы. В её зрачках прыгали языки пламени, она улыбалась. Но беззубый рот выдавливал не улыбку, а ухмылку дьявола, поднявшегося из Ада.

Люба, как зверь кинулась на старуху. Схватив её за тонкую шею, она изо всех сил сжала её:

— Это ты всё ведьма проклятая! Змея! Задушу! Если это Федька сделал, тебе не жить, гадина!

Она швырнула уже хрипящую старуху на пол и выбежала во двор. За забором полыхало. Люба машинально подняла шланг для полива цветника, открутила головку крана, но струя воды из-за плохого напора еле доходила до забора. Растерявшись, не зная, что делать, она повернулась и стала поливать свой дом. Из горящего дома соседей слышался дикий крик Леночки. Беременной жены соседа Димы.

— Они же сегодня должны были уехать в город?! Я ещё им пирожков и молока занесла на дорожку. Леночке срок рожать, как же так?! — пронеслось в голове Любы.

Не помня себя, она бросила шланг и вбежала в калитку молодых соседей. Брёвна нового дома трещали, раскидывая искры пламени во все стороны.

— Она, наверное, рожает! Там же всё падает, горит! — в ужасе удивлялись соседи, — как всегда, ни пожарных, ни скорой помощи вовремя! Вот страна! Кто же на такое сподобился?!

Люба кинулась в полыхающий дом.

— Ты куда? С ума сошла? Что ты делаешь?! — слышались крики со всех сторон.

Коридор, по-городскому холл, ещё только начинал полыхать. Добежав к дальней комнате, спальни молодых, она услышала отчаянный крик Лены и голос Димы.

— Леночка, что делать? Что дальше делать? Как резать пуповину? Он молчит! — в ужасе кричал Дима. Лена не отвечала. Она потеряла сознание.

Люба ногой толкнула дверь, сзади за её спиной что-то упало, но дверь не поддалась. Тогда, остервенело с криком отчаяния, она толкнула ногой ещё раз уже горящую дверь и влетела в спальню. Лена распластавшись, лежала на кровати. Она была без сознания. Над ней склонился Дима. Он держал в руках своего первенца, с которого свисала пуповина, всё ещё связывающая его с матерью. Люба схватила ножницы, которые лежали на кровати, быстро на глаз определила, где надо отрезать пуповину. В голове крутилась фраза: десять сантиметров. Почему именно десять сантиметров и откуда ей это пришло на ум, она сама не поняла, да и потом не смогла себе это объяснить. Но схватив ножницы, она перерезала ими пуповину. Что делать дальше она не знала. Но ничего больше ей и не удалось бы сделать. Надо было срочно бежать отсюда и выводить Лену и младенца на воздух. Она выхватила мальчика у Димы, который стоял, как не живой с окровавленными руками. Взяв малыша, она быстро перевернула его верх ножками, так же, не сознавая зачем, ударила по попке. У младенца, что-то выпало изо рта, и он всхлипнул. Тогда она схватила одеяло с кровати, обмотала мальчика, прижала его к себе и, крикнув Диме:

— Хватай Лену! — кинулась назад к выходу.

Она не помнила и не осознавала, куда она бежит. И правильно ли делает, что бежит именно туда. Но возможно это и спасло им жизнь. Мужики, кинувшиеся следом за ней, подхватили Любу на руки. Приехавшие к тому времени пожарные помогли выскочить Диме и забрали с его обгоревших рук Лену.