Слабакам не место рядом (СИ)

— Наш клан считается странным даже по меркам оборотней. Нас сторонятся, обходят десятой дорогой. И нам это было на руку, пока не погиб отец. Папа замкнулся в себе. Нам с Родей было чуть меньше восемнадцати, инициацию даже не прошли, а уже пришлось принимать обязанности. Как нам было уследить за Лисом? Мне не надо тебе рассказывать об особом отношении к омегам-оборотням, ты и без того должен знать. Он был еще слишком доверчивым. И нашлась-таки одна гнида, — ладони Ярослава против воли сжались в кулаки, — которая воспользовалась его неопытностью. Подобрался к ребенку, очаровал, внушил ему мысль, что он его Пара, а какой омега не мечтает о своей истинной Паре? Запахи Лис не различает с детства, как проверишь? А все остальные чувства эта мразь забила, даже волк не дернулся.

Ярослав потер лицо и так же, как и безмолвствующий Дин, уткнулся лбом в прохладное стекло.

— Я не знаю, чем руководствовался Лис, может, хотел получить метку от «Пары», может, хотел показаться взрослым, но он сказал ему, что у него течка. Хотя о чем вообще речь могла идти тогда?.. А этой твари всё, что было от него нужно — его способность. Больше ничего. Он бы с таким омегой быстро поднялся… В общем, когда обман раскрылся, он… он изнасиловал его. Просто выместил всю злость, разорвал, переломал. А потом, видимо, до него дошло, что даже регенерация следов не скроет и… и попытался убрать «свидетеля»… — шея Дина медленно, как сломанный механизм поворачивалась в сторону горящего болью альфы. Мозг отказывался воспринимать хоть слово, каждое было как игла, засаженная в сердце, до души.

— Его в лесу нашли, чудом выжил. Мы думали, Лис навсегда останется «овощем». Он ни на что не реагировал, ел через трубку. Это был самый страшный период для всей семьи. Но через две недели, он появился в дверях кухни. Учился заново ходить, ложку держать, жить. Упрямый, всегда таким был, — Ярослав вымученно улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

— А что… что стало… — горло пересохло, Дин напрягал все силы, чтобы хотя бы прохрипеть вопрос.

— С “этим”? Доказательств слишком мало, Лис же в себя не приходил. А Комиссия — большинство из его клана. Мы потребовали его выдать, но они отказались. Твари! Где эта паскуда, никто не знает.

Ярослав прошелся по комнате, Дин чувствовал, как зверь в нем бушует, хочет вырваться, хочет выть от бессилия. И тогда, и сейчас. Он остановился в дверях, и сжал жалобно хрустнувший косяк.

— Я не буду гадать, что у тебя с Лисом, проверить это всё равно невозможно. Но один раз он уже обжегся. С тех пор у него кошмары по ночам. Течки так и не начались, свой запах, слабый, исчез окончательно. Нет ни намека на скорую инициацию, зверь в анабиозе. Он даже волосы отрастил, чтобы скрыть шрамы на голове, понимаешь? Выучился стрелять, чтобы хоть как-то защищаться… Оградил себя непробиваемой стеной от других людей. Он закрылся для всех, даже деду не прочитать. А ведь ему было всего четырнадцать…

Бернацкий развернулся спиной, и, глядя в потолок, медленно проговорил:

— Я не буду за тебя просить, честно предупреждаю. Просто не смогу причинить ему боль. Только если мой младший брат сам примет решение. Прости.

Дин нерешительно покивал, не вдумываясь, что его всё равно не видят, судорожно выдохнул, стараясь не смотреть на другого альфу:

— Яр… что у него за способность?

Почему-то это казалось неимоверно важно выяснить: потом включится голова и потребует быть деликатным и осторожным. Ярослав молчал, но прежде, чем уйти всё-таки выдавил из себя с неохотой, делясь не своим секретом:

— Он может переворачивать эмоции и чувства. Чем острее чувствуешь что-то, тем ярче будет противоположенное.

Колени подогнулись, и Дин без сил опустился на холодный больничный кафель.

========== Глава 4. ==========

— Ты бы поел что-нибудь, — неуверенно предложил Марк.

Дин в ответ только вымученно улыбнулся и взялся за ложку, не желая расстраивать младшего брата. Кики каким-то магическим образом умудрялся чувствовать любое его состояние. Есть не хотелось, ничего не хотелось. Мир выцвел, и выглядел теперь как пленка у старого кинофильма. Дин медленно таял, понимая, что теперь так и будет выглядеть жизнь. Даже на память ничего не осталось, Бернацкие всё забрали. А после разговора в больнице мозаика наконец-то сложилась. Теперь Дин понимал и свою ненависть, которая оказалась всего лишь перевернутым чувством, и желание близнецов оградить младшего брата от лишнего внимания альф, и отстраненность самого Лиса. Было понятно. Только что-то дышалось не легче.