Слабое звено (СИ)

Ее пальцы нежно ухватились за рукоять, словно держали в руках бабочку. Компрессионные перчатки сильно приглушали чувство, необходимое для подобных тонких работ — осязание. Осязание было невозможно заменить или компенсировать его отсутствие, именно поэтому до сих пор не изобрели роботов-хирургов. Ирма чувствовала себя и роботом и хирургом одновременно. Поначалу ей казалось, что она делает операцию вслепую, и она нервно сжимала в руках трясущийся инструмент, пока от усталости он не начинал трястись еще сильнее. После пары часов мучений она заново научилась слушать пальцами и обрела чувство сцепления, без которого ей казалось, что ключ вот-вот выпрыгнет у нее из руки и улетит вглубь шахты. Лишь после этого у нее начало что-то получаться.

Она отсчитала пару щелчков и азартно облизнулась.

— Один из семи, — прозвучало в шлемофоне, и эфир содрогнулся от громкого удара, — Ты в порядке?

— Да, — соврала она, — Немного не рассчитала пространство и ударилась о стенку шахты.

— Знаешь, сестренка, если бы вместо нас двоих этот отражатель калибровала обезьяна, она к этому моменту уже случайно попала бы во все семь приемников. Кажется, мы в чем-то ошиблись. Отдохни пару минут, а я пока попробую посчитать, где могут быть отклонения.

— Если обезьяна способна управиться лучше, — промолвила Ирма, переворачиваясь на другой бок в поисках удобного положения, — то я, выходит, не предназначена для подобных работ.

— Да что ты можешь знать о предназначении? — усмехнулся Карлсон, шелестя чем-то бумажным, — У тебя его вообще нет.

— А у кого тогда есть?

— У меня, — заявил он почти горделивым тоном, — Видишь ли, я был создан для конкретных целей.

— Серьезно? — подняла Ирма голову, словно это как-то могло ей помочь увидеть собеседника, — Ты из этих… из генфарм…

— Генфармпровоцев, да.

— И ты до сих пор молчал об этом?

— Прости, сестренка, в меня не был заложен ген, вынуждающий меня хвастаться на каждом углу, что я продукт евгеники пятого поколения.

— Я читала об этом в одном из журналов Вильмы. Пятое поколение — оно же последнее?

— Самое последнее. Шестого уже не будет.

— Так в чем же твое предназначение?

— Космонавт, разумеется, — издевательски бросил он, словно вслух произнес аксиому, — Ты уж прости меня за нытье, сестренка, но я — результат отбора из трехсот миллионов комбинаций генов, и во мне воплотились острый ум, мощное сердце, объемные легкие, здоровый костный мозг, крепкий иммунитет, хорошая пространственная ориентация, замедленное вымывание кальция и еще много всяких полезных в космосе вещей.

— Сочувствую твоему горю, — вернула Ирма издевательский тон.

— Нет, это еще не нытье. Нытье начинается вот здесь, когда я говорю, что при всех этих полезных качествах, которые в меня вложены, я впервые в жизни оказался для чего-то непригоден. Это я должен был быть на твоем месте, меня создавали именно для этого. Но ситуация повернулась таким местом, что ты подошла для этих работ гораздо лучше меня. Такая штука, как предназначение, порой бывает переоценена.

— Идеальных не бывает.

— Идеальных не бывает, — согласился Карлсон, — Но бывают пригодные и непригодные. Меня создавали пригодным. А ты, случайная, с моей точки зрения являешься непригодной.

— Так вот как вы нас называете? — оскорбилась Ирма, — Случайными?

— Не беспокойся, сестренка, я ничего плохого не имел ввиду, хоть и в курсе, какой негативный окрас это понятие иногда приобретает в повседневной лексике.

— Хорошо, я не буду брать это в голову, — проглотила она легкий привкус обиды, — Ты прав, с твоей точки зрения я действительно случайная. Как тогда мне называть тебя? Отборным?

— В точку, сестренка.

— Нет, лучше я буду продолжать звать тебя Карлсоном.

— Умница. А теперь за… — секундочку, — прервался Карлсон, и на некоторое время характерное шипение вытеснились тишиной, — Сестренка, ты тут?

— Я никуда не денусь, — саркастично ответила она, оглядывая металлические стенки, — Что-то случилось?

— Да. Мне придется покинуть тебя на несколько минут. Не уходи с канала без необходимости, хорошо?

— Хорошо, — вздохнула она, — Всегда рада побыть наедине с моим переоцененным и отсутствующим предназначением.

У капитанов было не очень много работы. В основном она сводилась к организационным вопросам, и решались они отнюдь не сообща. У каждого капитана были свои окошки в рабочих графиках, и никто не смел их согласовывать. Казалось, что совпадение таких окон было подобно параду планет, и Ленар не мог ждать, пока это произойдет это редкое астрономическое событие. Он искал встречи с Октавией и приватной обстановки. Осознав, что второго без ее желания не случится еще очень долго, он решил взять Октавию измором — невзначай сталкивался с ней коридорах, пересекался с ней на других буксирах, «случайно» оказывался на третьей палубе Один-Четыре и прочими способами покрывал мозолями ее глаза. Она капитулировала уже через сутки осады, подарила ему полчаса своего личного времени и немного напускного гостеприимства.