Слабое звено (СИ)

— Твои требования слишком завышены. Лучшего предложения тебе не светит еще лет двадцать.

— Я очень терпелива. А ты?

— Мое терпение уже очень давно перестало тебя касаться! — прошипел он, сжав кулаки под столешницей.

В этом разговоре не было ни малейшего смысла, и при других обстоятельствах Ленар мигом бы это понял, но не теперь, когда он бездумно повелся на поводу у эмоций, как баран, ведомый на заклание. Октавия виртуозно ушла от неудобной темы тем же путем, каким Ленар ее привел — лишила собеседника чувства комфорта. Казалось, что стул оброс шипами, свет стал невыносимо ярким, а скучные стерильные переборки стали еще скучнее и стерильнее. Ему отчаянно хотелось выкрикнуть, что она не права, но он не успел.

Капитаны испуганно затаили дыхание, когда напряженный воздух в кают-компании задрожал в протяжном писке, и на терминале тревожно замигал желтый огонек. Марвин настойчиво требовал внимания, и получил его в полной мере, попав под перекрестный обстрел двух пар обескураженных глаз. Октавия поднялась со стула, дотронулась до кнопки на терминале, и экран залился стройными рядами текста.

— Экстренное сообщение, — это были первые за долгое время слова Октавии, пролившиеся на Ленара успокаивающим холодным душем.

— Хорошо, — вздохнув, он поднялся из-за стола и направился к выходу, — Кажется, у тебя отбоя нет от поклонников. Не стану тебе…

— Стой, тебя это тоже касается, — бросила она ему вдогонку, когда его палец уже почти дотянулся до кнопки на двери, — Это приоритетное сообщение для Ноль-Девять, Ноль-Семь и Один-Четыре. «Всему свободному командному составу в срочном порядке доложить со своих постов в течение пяти минут». Вот теперь беги.

Один-Четыре и Ноль-Девять располагались по соседству, и пять минут казались целой вечностью, но перед лицом Ленара вдруг возникла планировка буксиров, и он в полной мере осознал, что в его положении пять минут — это время для спринтерского забега с препятствиями, в котором ему нужно спуститься на две палубы, пробраться через шлюз, преодолеть четыреста метров воздушного рукава, пробраться через еще один шлюз, взбежать на две палубы вверх, добежать до мостика и злостно засунуть свой пропуск в глотку командному терминалу, ознаменовав тем самым прибытие к финишу. Тот, кто поставил его в такие жесткие сроки, однозначно имел на то крайне важную причину, и других вариантов Ленар рассматривать не смел. Он торопливо перебирал ногами ступеньки, спускаясь на третью палубу, и когда он вышел в ведущий к шлюзу коридор, перед ним выросло параноидальное ощущение, что кто-то сейчас захочет отнять у него драгоценное время. Это ощущение имело едва пробивающиеся через мешковатую спецовку контуры женской фигуры, смуглую кожу, черные смоляные волосы, слегка раскосые глаза и бархатный голос. Он не счел ее достойной какого-либо внимания, но почему-то моментально вспомнил ее имя, которое слышал лишь раз в жизни.

— Капитан Велиев, — заслонила собой Рахаф половину коридорного просвета, — Вы не против, если я немного…

— Нет, — пронесся он мимо, едва не сдув ее всколыхнувшимся воздухом.

Ощущение перевернувшихся органов нахлынуло вместе с ощущением, что вместе с ними перевернулась вся вселенная. Опора словно растворилась, и Ирма начала куда-то падать. До сих пор считается, что нет вычислительной машины быстрее той, которая находится у человека в голове, но ни одной разумной мысли не успело сформироваться за ту жалкую долю секунды, когда рефлексы растопырили в стороны все конечности, создав четыре ненужных точки опоры и острое желание взвыть от приступа ненависти к дизайнерам этого костюма. Она прикрыла глаза в надежде на время абстрагироваться от всего на свете, но костюм словно обладал каким-то своим собственным слоем реальности, и отвлечься от него было равносильно попыткам освободиться от собственной кожи.

Успокоив взбесившуюся бурю эмоций, Ирма уперла руку в стенку и подтвердила свою догадку — она в невесомости. Это был без сомнения плохой знак, но она не могла думать о плохих знаках. Она просто воспользовалась моментом и ненадолго расслабилась, окунувшись в легкость и беззаботность. Что бы ни случилось, ей не было смысла напрягаться до возвращения Карлсона. Она начинала любить невесомость.

Момент умиротворения закончился моментально.

Из состояния, которое отдаленно напоминало чувство комфорта, ее вырвал противный писк, едва не проткнувший насквозь барабанную перепонку, и она подтянула к своему смотровому щитку запястный компьютер. Красный мигающий индикатор манил к себе внимание и умолял откликнуться на зов. Это было предупреждение о надвигающейся смерти, и Ирма нажала на кнопку, заставив миниатюрный дисплей загореться танцующими цифрами, указывающими расстояние и направление к конечной остановке.