Слабое звено (СИ)

— Если в двух словах, то они чуть ли не умоляют нас не заниматься дурью и просят нас отказаться от нашего дурацкого плана.

— Ну… — протянул Ленар, и из динамика послышалось, как он задумчиво почесался, — я бы не удивился, если бы они вот так с ходу все одобрили. Плевать на них, они лишь посредники.

— Но я бы не сказала, что они не правы.

— Надо убедить их в серьезности наших намерений. Сможешь сейчас быстро набросать им короткий ответ и отправить в индивидуальном порядке?

— Конечно, — пожала она плечами и потянулась руками к клавиатуре, — Диктуй.

— «Это капитан Ленар Велиев с ТБДС 204609, я рассмотрел ваши возражения и принял их к сведению. Если вы до сих пор не ретранслировали наше сообщение на Нерву, прошу вас это сделать немедленно. Наш план торможения единогласно одобрен всеми действующими капитанами согласно порядку межзвездного права и будет приведен в исполнение не взирая на то, что вы, стационарные крысы…» Нет, последнее не печатай. «…не взирая на ваши доводы. Мы пролетим сквозь планету Страж, и делайте с этим что хотите.»

27. Всем пристегнуться

Практически любой межзвездный перелет начинался и заканчивался гравитационными маневрами. Это было не столько физической необходимостью, сколько юридическим указанием. Любой корабль, рассчитанный на межзвездные перелеты, способен самостоятельно разогнаться и затормозить без помощи энергии планет, но однажды люди взглянули в перспективу и решили, что пусть лучше корабли затрачивают для разгона на пару дней больше, чем выбрасывают в пустоту пару центнеров воды, которую потом нужно будет заново добыть, доставить в космопорт и заправить в баки корабля. Это было просто экономически невыгодно, поэтому графики прибытий и отбытий напрямую зависели от конфигурации ключевых планет. Ключевыми планетами назывались планеты с достаточно высокой гравитацией, но самой главной ключевой планетой несомненно была самая отдаленная от центра системы. Именно она непременно должна была пересекаться с конечной траекторией космического корабля, чтобы запустить его своей гравитационной пращей в нужную сторону или же наоборот поймать его своим гравитационным колодцем, ознаменовав первую фазу торможения. В Есениной системе, где располагалась колония Нерва, таковой главной ключевой планетой являлся Страж. При скромных скоростях он обладал внушительной массой порядка трех, умноженных на десять в двадцать седьмой степени килограмм, а вокруг него мухой крутился аванпост, считающийся последним проблеском цивилизации на многие световые года вокруг. Станции такого типа служили ретрансляторами связи, регистраторами прибывающих и отбывающих кораблей, космическими маяками, наблюдательными постами и пунктами скорой помощи. Грубо говоря служащим на этой станции велено было постоянно вслушиваться в эфир, вглядываться в телескопы и записывать любой посторонний щелчок или блеск твердого объекта. И вот наступил момент, когда они могли наблюдать на своих приборах жирную точку массой в два миллиарда тонн, которая летела с четвертой космической скоростью прямо в планету Страж, а по эфиру, который все еще шел с ощутимой задержкой, капитаны, сидящие верхом на плохо умещающейся в воображении массе, без остановки повторяли «Мы не шутим».

«Немедленно скорректируйте траекторию, или мы предпримем необходимые меры» — злостно вбивал диспетчер слова в клавиатуру так, будто бы уже бил по рукам того, кто придумал эти безумные маневры.

«Вас поняли, «Страж», — пришел ответ от Ковальски спустя пятнадцать минут, — «Можете начинать предпринимать необходимые меры. Мы не шутим».

Эти слова способны поставить окончательную точку в любом споре, если ты летишь, как угорелый, верхом на гигантском пушечном ядре, способном смести со своего пути любые меры, которые могут против него предпринять. Аванпост «Страж» был до смешного беспомощен перед аргументом весом в два миллиарда тонн, и единственные меры, которые они предприняли, заключались в том, чтобы рассчитать траекторию астероида, нацелить все доступные телескопы на точку входа в Страж, и готовиться смотреть представление. Скорее всего, больше никто из них в своей жизни ничего подобного не увидит.

Когда на космическом корабле происходит что-то плохое, все должны быть оповещены, даже самые глухие, слепые и тупые. Именно такой логики придерживалось конструкторское бюро, создававшее «Гаялов», и именно их стоило благодарить за то, что экипаж Ноль-Девять едва не заработал внезапную пандемию сердечных приступов от резкого воя сирены и нахлынувшего со всех потолков красного аварийного освещения. Марвин, несомненно, умел привлекать к себе внимание, но каждая такая тревога сопровождалась тем, что члены экипажа начисто лишались средств вербального общения и просто старались не оглохнуть от воздуха, дрожащего в такт сигналу тревоги.