Слабое звено (СИ)

От непосредственной близости к растительной жизни, взошедшей посреди царства металла и пластика, на Ирму накатывало чувство эйфории. Листики каплевидной формы манили к себе внимание и кончили пальцев. Пару раз Ирма ловила себя на мысли, что хочет потереться об них лицом и не отказывала себе в спонтанном желании. Она поняла, что очень скучает по природе, но однажды, когда она в очередной раз встретилась на складе с Рахаф ради совместного обеда верхом на аккуратно уложенной стопке мешков с концентратом, Рахаф ей на это ответила набитым консервированными бобами ртом:

— …просто ваш склад плохо вентилируется… Суперпаслен делает свое дело… Кислород начинает вытеснять азот… И это немного бьет по восприятию… Особенно вкупе с пониженной гравитацией.

У Ирмы слегка округлились глаза и с недоверием скосились на ближайшую грядку с тремя ровными рядами созревающих кустиков. Она протолкнула в глотку плохо прожеванную пищу и тихо воскликнула:

— Ничего себе. Такие маленькие, а уже травят меня кислородом. Они так смогут полностью заменить всю систему жизнеобеспечения.

— Теоретически смогут, когда разрастутся. Но до введения режимов суточного цикла я бы не стала полностью полагаться на них, не говоря уж о том, что под них придется реорганизовывать всю систему вентиляции. Сейчас Марвин просто делит воздух на составляющие, а затем вновь смешивает их в правильных пропорциях. Излишки кислорода частично сгоняются в резервуары до востребования, а остальное отправляется на сжигание атомарного углерода. Постепенно Марвин возвращает сюда азот и готовую углекислоту, восстанавливая баланс газов и подкармливая эту весьма прожорливую зелень. А она тем временем вновь насыщает воздух кислородом, нарушая номинальные пропорции. Таков круговорот газов в замкнутой искусственной среде, — заключила Рахаф и поскребла ложкой дно своей банки.

— Как все сложно, — Ирма не удержалась и уже в который раз заворожено потеребила листочки, — Так вот почему в космосе никто не полагается на экосистемы.

— Да, проконтролировать природу — дело неблагодарное. Кстати об этом, — Рахаф отложила на полку пустую банку и указала на помпу, которая бесконечно гоняла по всей гидропонике питательный раствор. Круглое стеклянное окошко в корпусе было наполовину залито зелено-коричневой жидкостью, — Пора доливать раствор.

— Да, — согласилась Ирма, взглянув на окошко, и на ее плечи внезапно навалился груз усталости и морально облегчить его могло лишь одно слово, — Потом.

— Ладно, тогда расскажи мне одну вещь, — Рахав беззаботно улеглась на мешки и призвала Ирму последовать ее примеру, — Насколько близко ты общаешься со своим капитаном?

— В последнее время не очень, — Ирма легла рядом и устремила взгляд в потолок. Это было отнюдь не голубое небо, но эффект был столь же умиротворяющим, — У нас с ним натянутые отношения.

— В каком смысле?

— Он мной недоволен и даже не скрывает это. А он для меня… не знаю даже, как это описать. Но мне очень не нравится, когда он мной недоволен.

— Авторитет?

— Да, — ухватилась Ирма зубами за правильное слово, — Он мой авторитет. В каком-то смысле пример для подражания. Взглянешь на него и сразу понимаешь, что он знает, что делать. Даже когда на самом деле не знает.

— И… — протянула Рахаф, словно выискивая на потолке подсказку суфлера, — …насколько ты близко с ним общаешься? Он тебе не рассказывал чего-нибудь личного?

— Он капитан, а капитаны обязаны держать дистанцию от подчиненных.

— Ой, все это чушь! — с усмешкой выплюнула Рахаф в потолок, — Такое работает лишь на межпланетных судах с численностью экипажа более десяти человек.

— Он мне не рассказывал ничего, что я могла бы назвать личным. Я и работаю-то с ним всего года два, большую часть из которых я была в заморозке. Самый искренний разговор по душам произошел, когда он меня спас и наорал на меня от всей души.

— Это когда ты сбросилась с планетоида?

— Не сбросилась, а случайно попала под опасный угол репульсионного поля.

— По мне так разница не велика, — пожала Рахаф плечами, — Возможно, я бы за такое тоже на тебя наорала. Но тебе и без того досталось. Как ты, не проверяла?

— Что? — посмотрела Ирма на подругу в поисках ответов.

— Ну… вдруг, у тебя прошло это самое?

— Проверяла, — отвернулась Ирма обратно, стыдливо спрятав взгляд, — Залезаю в скафандр — все хорошо. А когда герметизирую его — сразу сердце начинает из груди выпрыгивать и чувство такое, что воздуха не хватает. И самое обидное, что сейчас я понимаю, что это глупо, и воздуха там вполне достаточно, но в герметичном скафандре на меня накатывает какая-то паника, и я уже не могу здраво соображать. Кажется, Ленар называл это посттравматическим расстройством.

— Ленар просто лапочка, — неожиданно выпалила Рахаф, на секунду нещадно разорвав нить разговора, — Но мне кажется, что тут он не прав. По-моему посттравматическое расстройство — это нечто с более ярко выраженными симптомами, не ограничивающееся точным воспроизведением триггерных ситуаций.

— А что же тогда у меня?