Слабое звено (СИ)

— Октавия Сабо? — на всякий случай уточнил он и, получив утвердительный ответ, смущенно зарылся взглядом в документ, стараясь читать надписи и игнорировать тревожные сигналы, — Не расскажите, что случилось с вашим носом?

— Упала, — ответила она без энтузиазма, и Игорь отказался ей верить.

— Вы абсолютно уверены в этом?

— Абсолютно.

— И никого не было рядом в тот момент?

— Были двое, — закатила она глаза еще дальше, стараясь заглянуть за пелену боли, в которой спрятались имена, — Айвин Мерк, мой штурман, и Синг Патил, инженер энергосистемы.

— И никто из них ни коим образом не помогал вам «упасть»?

— Что за грязные намеки, фельдшер?

— Зовите меня Игорь, — выпалил он, закрыв папку и прочистил горло, — Мы, Игори, любим, когда нас зовут Игорями.

— Я упала исключительно по собственной неосторожности, — настояла Октавия и поморщилась, словно проверяя лицевыми мышцами, где в данный момент находится ее нос.

— Имейте ввиду, что преступное насилие в дальних экспедициях недопустимо, и с точки зрения межзвездного права это не многим хуже укрывательства человека, способного сделать такое.

— Я прыгнула в воздушный рукав, — нетерпеливо выдохнула она через рот, — Немного не сориентировалась и ударилась о стенку. Нет смысла искать виноватых, все виновные в данный момент сидят перед вами.

Вспотевшая рука Игоря нырнула в ящик стола, нащупала два карандаша и выловила их наружу. Поднявшись из-за стола, он подошел к пациентке, чтобы еще раз осмотреть неровный выступ на ее лице, и у него резко пересохло во рту, в груди похолодело, а где-то под сердцем жалобно завыли волки. Какое-то чудовище, запертое внутри него, яростно пыталось пробиться на волю, его намерения путались в перепуганных мыслях, но когти были остры и начинали причинять боль. Ему пришлось вновь прочистить горло.

— Вы ведь капитан буксира Один-Четыре, правильно?

— Все верно.

— Никогда не думал, что у человека, дослужившегося до поста капитана могут быть проблемы с невесомостью.

— Я давно отвыкла от невесомости.

Пока он ощупывал взглядом травмированное лицо, его свободная рука серией неловких движений проползла по краю стола и схватила точилку для карандашей. Он попытался поочередно совместить карандаши с точилкой и обнаружил в своих руках дрожь, какая бывает при мандраже. Его тело чего-то взволнованно ожидало, но мозг растерянно не мог понять, чего именно. Подключив зрение, он снял с тупых концов карандашей небольшую фаску, тем самым немного закруглив их, и вот уже в третий раз крякнул, прочищая горло:

— Прилягте, — Октавия повиновалась, и прислонив голову к подушке расслабила уставшую шею, — Если хотите, я могу вам вколоть местный анестетик.

— А стоит? — спросила она, впервые наградив его своим взглядом.

— Я бы не стал. Он уберет боль, но даст вам чувство дискомфорта в носовых пазухах, от которого вы никуда не денетесь в ближайшие часа два.

— Тогда потерплю.

— Я постараюсь сделать все аккуратно, — он достал из шкафчика коробку с тампонами, — От вас же требуется не дергать головой, иначе я могу искривить ваш нос еще сильнее.

— Хорошо, — кивнула она, с опаской взглянув на трясущиеся в его руке карандаши, — Вы в порядке?

— В полном, — соврал Игорь, уняв дрожь в карандашах, — Просто немного рука затекла.

Наклонившись над ней, он встретился с ней взглядами и испугался, что она слышит бешеные удары его пульса. Почувствовав легкий холодок на лбу, он понял, что покрывается испариной, и аккуратно ввел закругленные концы карандашей в ноздри пациентки. Она поморщилась, прикрыла на секунду глаза и вновь открыла их, в судорожном ожидании электрического разряда. Игорь смотрел на нее и не мог понять, кто из них сейчас больше на взводе. Он обхватил пальцами свободной руки переносицу и, проглотив вставшие комом в горле сомнения, с едва слышным на краю восприятия хрустом поставил сломанный нос на место. По телу Октавии прокатилась конвульсия, ее руки рефлекторно потянулись к лицу, замерев на половине пути, а из глаз проступили слезы, прокатившиеся по скулам сквозь еще не свернувшиеся кровавые разводы, и впитались в подушку алыми кляксами. Рассмотрев нос под разными углами, Игорь сделал еще одно болезненное движение. Сквозь стиснутый оскал Октавии выдавился стон, и обезумевший зверь схватил Игоря за глотку своей когтистой лапой, заявив о своих намерениях. От осознания того, что происходит, сердце ненадолго сделало перерыв и задумалось, стоит ли ему биться дальше. Игорь извлек окровавленные кончики карандашей и пытался сосредоточиться на виде крови, но мысли упорно тянули его к совсем другим вещам. Ему стало сложнее и одновременно легче от осознания того, что именно и каким образом в нем так всколыхнула Октавия. Теперь, когда чудовище проявило себя, он знал, с кем борется и как дать ему отпор.

Заткнув ее ноздри тампонами, он еще раз осмотрел ее нос со всех сторон и удовлетворенно заметил, что нос, возможно, стал даже красивее прежнего. Ближайшие несколько дней, в течение которых будут заживать хрящи, окончательно определят его форму, а до тех пор…