Сладкая горечь магии

Рэн дрожала, протягивая деньги, разум протестовал против желаний сердца. Но женщина лишь печально улыбнулась, глядя на нее снизу вверх.

– Ох, девочка, ты явно не из местных. Деньги тебе ни к чему. Тут не на что их тратить. Королева уехала и бросила нас умирать. – Она помрачнела. – Я всю жизнь готовила для нее еду. Чистила картошку, да, пекла пироги с маленькими птичками на корочке… И вот моя награда – это жалкое существование. Не доверяй королеве, девочка. Даже если лицо ее светится, как солнышко, когда она пробует твое жаркое. Не смей дарить любовь недоступным – только огорчишься в итоге.

У Рэн сдавило горло, а сердце будто стиснула ледяная рука.

– Нет, – наконец ответила она, и голос сорвался, несмотря на все усилия. – Вы не умрете.

Она обернулась к Тэмсин, которая бессильно ломала руки.

– Прекрати, – потребовала Рэн, пытаясь собраться с силами. – Добудь ей какой-нибудь еды. Наколдуй вечный огонь и одеял, чтобы она согрелась.

Тэмсин возмущенно округлила глаза, намекая на свою тайну. Рэн вздохнула:

– Матушка, я не могу сделать так, чтобы вы разрешились от бремени, но могу помочь едой, одеялами и огнем. Вы не против получить все это из рук ведьмы? – Она пристально смотрела на бывшую кухарку, которая непонимающе мигала в ответ.

– Девочка, я пошевелиться не могу. Какая разница, откуда придет помощь… лишь бы пришла.

– Ну отлично, – Рэн обернулась к Тэмсин: – Вот и все. Давай. – Она протянула ведьме руку.

– Это еще зачем? – Тэмсин с подозрением уставилась на ладонь.

– Помочь, – коротко ответила Рэн. – Ты все забываешь, что я не бесполезна.

Ледяные пальцы ведьмы сомкнулись вокруг ладони истока. Она вздрогнула – и от холода, и от того, что ведьма не возразила. Магия Рэн текла в Тэмсин, приобретая цвет глины. Раздался треск пламени. Тэмсин что-то прошептала; волшебство взвилось вокруг девушек, и на миг они оказались в вихре света. Это странным образом сближало, но Тэмсин, конечно, сразу разрушила настроение своей хмурой миной.

Вокруг начали возникать вещи, укладываясь рядом с мальчиком и его матерью. Стопки одеял, груды свечей и огнива, буханки плотного темного хлеба прямо из печи, связки пухлых сосисок, корзины хрустящих красных яблок…

Кухарка так выкатила глаза, что те едва не вывалились. По ее щекам текли слезы, Лео уже набросился на еду, изо рта у него торчала целая сосиска.

– Спасибо, – пробормотала его мать срывающимся голосом. – Не знаю, как и благодарить вас…

– Не нужно, – тихо ответила Рэн. – Берегите себя.

Ей хотелось пообещать, что все будет хорошо, утешить кухарку так, как она не могла утешить себя. Но они с Тэмсин не смогли бы сделать больше, чем уже сделали.

Кухарка все-таки смогла слабо улыбнуться, прежде чем снова разрыдалась. Рэн обернулась, чтобы пойти обратно к лестнице, но мать Лео остановила ее.

– Туда, – сказала она, указывая в темноту. – Там проход, по которому возили восточное вино. Королеву называют безгрешной, – кухарка скривилась, – но вино она любит. Там есть другой люк, который выведет на гору, а оттуда вы сможете попасть прямо в сердце Фарна. Будьте осторожны… там ножи поострее, чем у моего Лео.

Она взъерошила волосы сына, но тот так увлекся сосиской, что не поднял головы. Рэн попрощалась с тяжелым сердцем. Она помогла, но хватит ли этого?

– Вот это представление, – сказала Тэмсин, махнув рукой в сторону люка. Созданная магией веревка обвилась вокруг железного кольца и без труда отворила проход. Комнату залил дневной свет.

– Это, – Рэн невозмутимо улыбнулась ведьме, – зовется добротой. Тебе не помешало бы пополнить словарный запас.

Она говорила строго, но без злости. Тэмсин помогла ей, и куда охотнее, чем ожидала Рэн. Вспомнилось, какой была ведьма в тот краткий миг, когда ее наполняла любовь: открытая, задумчивая, полная надежды.

Рэн выглянула в отверстие. На горном склоне виднелись перекладины лестницы. Удивительно, как сюда втаскивали ящики с вином по такому ненадежному пути. Тяжелая работа.

Исток осторожно вылезла на лестницу, ногами ища опору, а пальцами изо всех сил цепляясь за железо. Предстоял долгий спуск.

На полпути Рэн подняла голову, чтобы взглянуть на Тэмсин, которая спускалась несколькими ступенями выше, но не увидела ничего, кроме истертых подошв ведьминых ботинок и пыльного подола ее юбки в репьях. Рэн была не чище. Она старалась дышать ртом, чтобы не вдыхать собственный кисло-сладкий запах. Каждый раз, когда они встречали на пути реку или ручей, в истоке вспыхивала надежда, но всегда оказывалось, что путь преграждает илистая пузырящаяся грязь по берегам. Если бы не Тэмсин, которая призывала воду, Рэн уже несколько дней не могла бы утолить жажду.

Ведьма опустила каблук на пальцы Рэн. Та вскрикнула и неосторожно выпустила скобу, чтобы стряхнуть боль с руки. Тэмсин изогнулась, чтобы посмотреть, что происходит.

– Что случилось?

– Я отвлеклась, – пальцы Рэн налились фиолетовым.

– Ну надо же, кто бы мог подумать, – буркнула Тэмсин.