Сладкая горечь магии

– Стой, – Рэн поймала Тэмсин за руку, не давая колдовать, шагнула вперед и опустилась на колено. Мальчик настороженно смотрел на нее широко распахнутыми глазами; его одежда была черна от золы. Он сжимал в руке гнилой яблочный огрызок.

– Оно ужасно воняет, – невнятно сказала ведьма сквозь рукав, который прижимала к лицу. Рэн гневно взглянула на нее.

– Эй, привет, – она осторожно улыбнулась ребенку. – Ты голоден?

Глаза мальчика презрительно скользнули по ее лицу. Нелепый вопрос.

– Вот. – Рэн опустила на пол мешок и выудила из него кусок уже слегка зачерствевшего хлеба, украденного Тэмсин прошлым вечером. Осторожно протянула мальчику. Тот ничего не ответил. Потом прыгнул вперед и схватил одной рукой хлеб, все так же сжимая яблочный огрызок в другой.

– Ты один? – спросила Рэн.

Ребенок потряс головой; крошки сыпались на пол, пока он запихивал хлеб в рот чумазым кулачком.

– С мамой, – пробормотал он сквозь кусок хлеба. – Ей плохо.

– Ты проводишь меня к ней? – мягко, осторожно спросила Рэн. Мальчик пристально посмотрел на нее, усыпая все вокруг крошками. Потом кивнул.

– Что ты творишь? – резко прошептала Тэмсин.

– Его маме плохо! Нужно помочь ей!

– На самом деле нет, – пробурчала ведьма. – До тебя еще не дошло, что он приведет тебя к отряду мародеров, которые пустят нас на растопку?

Рэн обернулась. В ее венах закипала ярость.

– У тебя вообще нет сочувствия? Тебе жаль хоть кого-нибудь, кроме себя?

Ведьма осталась равнодушной.

– Нет, – наконец ответила она. – Я проклята. В этом проклятие и состоит.

– Отлично! – зарычала Рэн. Вряд ли следовало ожидать сострадания от Тэмсин, но она все равно надеялась. Она всегда искала лучшее в людях, даже если те постоянно доказывали обратное.

– Тогда уходи! А я пойду и посмотрю, чем могу помочь.

Рэн повернулась и пошла за мальчиком, который умчался прочь мимо огромных печей и перевернутых корзин для продовольствия. Пол кухни покрывала луковая шелуха, сломанные куриные кости и какие-то странные кучи – такие плотные и серые, что нельзя было понять, пыль это или мышиные трупики.

Ребенок резко свернул направо, и Рэн поспешила за ним. Стало легче, когда она услышала за спиной шаги Тэмсин, которая все еще ворчала себе под нос, но все-таки шла следом. Ребенок исчез в каком-то люке в полу, и тут ведьма схватила Рэн за руку.

– Серьезно? – Тэмсин выразительно посмотрела на нее. – Это даже для тебя верх глупости! Ты не знаешь, кто или что там бродит. Это слишком опасно.

Рэн это не волновало. Она могла думать только о пустом взгляде ребенка. О том, как он ослаб и отощал. Как хотел поесть. Она знала, каково это – голодать. Когда не просто в желудке бурчит, а жалит мысль, что это мучение заслужено. Исток знала, как кружится голова от недоедания и безысходности.

Как теперь развернуться и уйти? Рэн слишком хорошо понимала, каково этому мальчику. Она выдернула руку и полезла вслед за ним в люк.

Внизу воняло куда сильнее. Тут стояла едкая, затх- лая духота. Рэн вздрагивала при каждом шорохе, вздохе и всхлипе. Вокруг было так темно, что она ничего не видела даже внутренним взором. Когда замерцал крошечный голубой огонек, она на мгновение растерялась.

Тэмсин спрыгнула с последней перекладины лестницы; свет в ее руке освещал разъяренное лицо.

– Эй! – резко произнесла ведьма. – Прекрати!

Рэн взглянула вниз. Мальчик прижимал к ее бедру кухонный нож, острие кололо кожу сквозь ткань.

– Он не… – Рэн умолкла, увидев решимость на лице ребенка.

– Что вам нужно? – из темноты раздался слабый, охрипший голос, похожий на лягушачье кваканье. Тэмсин подняла огонек повыше. Рэн приготовилась к худшему, но огонек высветил лишь женское лицо. Незнакомка была сломлена – это выдавали фиолетовые мешки под глазами, сальные пряди волос и грязь, въевшаяся в одежду.

– Я Рэн. – Девушка неуверенно улыбнулась. Женщина не выглядела угрожающей, да и мальчик не торопился втыкать нож ей в ногу. – Я просто хотела узнать, не могу ли помочь.

Женщина шевельнулась – явно с огромным трудом. Издала глубокий стон, шедший из самого нутра, напомнив рожающую свинью. И тогда в Рэн снова всколыхнулась волна сострадания: даже несколько слоев грязной одежды не могли скрыть вздувшийся живот женщины.

– Мне не помочь, – простонала незнакомка, держа руку на животе. – Мне ничем не помочь. Лео, иди сюда.

Она говорила с сильным акцентом, глотая гласные – как те женщины из каравана, что шел через Лэйдо. Рэн почувствовала, как мальчик убрал нож от ее бедра и отошел.

– Вам больно?

Женщина зарычала. Или засмеялась? Может, ни то, ни другое, а может, все сразу.

– Не знаю. Знаю только, что малышке следовало родиться три недели назад. А она все еще внутри – пинается. Не хочет наружу. То ли сейчас, то ли вообще, спасибо мору. – Незнакомка мрачно посмотрела на живот. – Признаться, не могу ее винить.

Она подняла взгляд на Рэн.

– Нет, девочка, просто уходи. Тут ничем не помочь. В любом случае там ей безопаснее.

Женщина была обречена. Исток не знала, что сделать.

– Вот. – Покопавшись в сумке, она достала несколько монет. – Возьмите хотя бы это.