Сладкая горечь магии

– Я… тут, – отозвалась она срывающимся от страха голосом, напоминающим кваканье. Исток оглядела руины комнаты, пытаясь разглядеть тень и нянча сломанную руку, как ребенка. Боль утихла, из яростного жжения став нескончаемым тупым биением. Рэн не была уверена, что когда-нибудь сможет почувствовать что-то еще. Она разрушила в Марлине нечто невосстановимое, судя по ее бездыханному телу. Как теперь взглянуть в глаза Тэмсин?..

Тень сделала несколько шагов, дрожа и едва не падая. Тэмсин остановилась посреди комнаты у тела сестры. Вокруг ее острых скул курился дымок. Кожа блестела, будто молоко в неверном свете звезд. Рэн почувствовала легкий аромат свежего шалфея.

Но вопреки ожиданиям Рэн, Тэмсин не закричала, а подняла ее на ноги и обняла так крепко, что исток едва не задохнулась. Они стояли вдвоем посреди развалин, крепко вцепившись друг в друга, а мир медленно вращался вокруг.

23. Тэмсин

Тэмсин хваталась за Рэн, как утопающий за соломинку. Это казалось единственным шансом не разбиться, как до этого разбивались об пол чашки и блюдца. В левом ухе жужжало – назойливо и тонко. В виске, которым ведьма приложилась об пол, размеренно стучало. Руки были исцарапаны, ярко-красные капли крови обвивали руки будто оковы. Но боль тела меркла перед болью вновь разбитого сердца.

Никакое проклятие, отнимающее способность любить, не могло спасти Тэмсин от того, что она почувствовала при виде бездыханной сестры. Глаза Марлины были пусты, а губы – приоткрыты, будто она не договорила. Сестра лежала в той же самой позе, что пять лет назад, умирая впервые – и это ощущалось кинжалом в спину.

Тэмсин обещала себе, что больше никогда не навредит близким. Но в миг отчаяния она снова обратилась к темной магии и направила ее против сестры – вместо того, чтобы спасти.

Ведьма поняла, что осталась все той же глупой, порывистой девчонкой. Совершенно не повзрослела. Груз ее горя и вины, все эти попытки обрести власть над собой – ничто не помогло ей стать лучше. Оставалось лишь зажмуриться покрепче, чтобы не смотреть на безжизненную Марлину. Все вернулось к той же точке, с которой и началось.

– Мне жаль, – шепот истока был легче перышка. – Тэмсин, мне так… так жаль.

Заплаканная Рэн отодвинулась. Она держала странно изломанную руку будто ребенка.

– Стой. – Тэмсин благодарно сосредоточилась на поврежденной руке. Та была сломана как минимум в двух местах. Когда ведьма дотронулась до предплечья, Рэн с усилием втянула воздух; выражение ее лица выдавало, насколько ей больно. Концентрируясь на каждом переломе по очереди, Тэмсин вытянула остатки своей силы и направила их в разорванные мышцы и в осколки костей. Ведьма будто скребла по дну опустевшей бочки; магия Рэн тоже иссякла, бой истощил запасы. Тэмсин работала медленно. Исток мягко раскачивалась вперед-назад будто морская волна.

– Ты меня ненавидишь? – еле слышно спросила Рэн. Ее взгляд метнулся туда, где покоилась Марлина, раскинувшись на деревянном полу.

– Как я могу тебя ненавидеть?

Тэмсин говорила искренне: как она могла ненавидеть исток за то, что готовилась сделать сама?

Она взглянула на все еще всхлипывающую Рэн – глаза блестели от слез, мокрые от пота волосы покрывала пыль. На щеке виднелись ярко-розовые царапины. Исток была бледна как полотно, и веснушки выделялись на носу сильнее обычного. Тэмсин хотелось сосчитать все до единой и запомнить, чтобы видеть это созвездие, даже закрывая глаза.

Она потянулась стереть слезы истока и вздрогнула, коснувшись ее, – по телу промчалась жаркая, тяжелая волна. Она исчезла так же стремительно, как и возникла, оставив только легкость. Тэмсин чувствовала себя так, будто кто-то снял рюкзак с ее спины, избавив ее от груза.

Избавив ее от препятствий.

Ведьма не убрала руку от щеки Рэн. Эта странная девчонка смогла в одиночку изменить баланс мира Тэмсин. Из-за нее ведьма отвернулась от пустоты к… К чему-то еще. К чему-то отчаянному, жаждущему, полному надежды. К чему-то… чистому. Когда они с Рэн были вместе, все менялось – даже сама Тэмсин, пусть и не понимала почему.

– У тебя кровь. – Рэн указала на запястье Тэмсин, где струился красный ручеек

Исток склонилась к ране, волосы упали занавесом, пряча их обеих от опасностей и ужасов мира. Ведьме хотелось, чтобы это длилось вечно.

Ее всегда пугало слово «вечность» – слишком широкое и всеобъемлющее. Слишком много возможных ошибок и разочарований. Но вот – Рэн увидела все раны и изломы в душе Тэмсин и все же не убежала. Исток стояла рядом и отрывала полоску ткани от юбки, сосредоточенно кусая губу. Рэн очень нежно перебинтовала рану ведьмы, будто забыв, что та может исцелиться самостоятельно.

Когда исток подняла голову, они встретились глазами, и у Тэмсин внутри все перевернулось от пронзительности взгляда Рэн. Та вспыхнула:

– Что?

Она все держала Тэмсин за руку.

– Я… – Тэмсин вдруг занервничала. Ей показалось, что слов окажется слишком много и недостаточно одновременно. – Ничего.

О чем она могла говорить? О горе? О том, что ее сестра снова погибла? Тэмсин и так не понимала, как ее разбитое сердце все это перенесет.