Сладкая любовь

Она поворачивается ко мне лицом, уперев руки в бока, и выглядит такой обиженной, какой я ее еще никогда не видела.

— И она скрывала это от меня? Как будто мне плевать, что она предпочитает киски вместо членов? Зачем ей это скрывать?

Прислонившись бедром к стойке, я поджимаю губы.

— Думаю, она это скрывала из-за мамы и папы.

Нат смотрит на меня с решимостью, но ее голос звучит тихо и неуверенно:

— Маме с папой все равно. Они любят ее. Они любят всех нас.

Мои мама и папа родом из Восточной Европы, одного из немногих мест в мире, которое все еще до смешного гомофобно. Я люблю своих родителей, но в этом вопросе не уверена, что они поймут и примут эту информацию. Я поднимаю бровь.

— Ты так уверена, что поставишь на это деньги?

В этот момент Эш выходит из ванной, вытирая руки о тряпку.

— Готово. А теперь накорми меня, женщина.

Улыбаясь, я протягиваю ему тарелку.

— Спасибо тебе, лучший зять на свете.

Откусив от бутерброда, он поднимает его в воздух в знак благодарности и дергает подбородком в мою сторону, но Нат стоит, выглядя все более смущенной с каждой минутой. Она поворачивается к Эшу.

— Ты знал об этом?

Он сглатывает, прежде чем почесать лоб.

— Что Нина лесбиянка? — Он кивает, ничего не замечая. — Да. И что?

Ох, Эш. Неужели тебя никто ничему не учил о женщинах? Отрицать, отрицать, отрицать!

Нат с притворным спокойствием поворачивается к мужу.

— А ты не думал, что мне следует об этом знать?

Усевшись на диван, он достает пакет с чипсами и запихивает их себе в рот, а потом бормочет:

— Если бы она хотела, чтобы ты знала, она бы тебе сказала, детка.

Лицо Нат приобретает неприятный оттенок злобы, она лезет в задний карман, достает мобильник, нажимает несколько кнопок, а затем подносит телефон к уху. Я шоке распахиваю глаза.

Ой-ой.

Через несколько секунд она кричит в трубку:

— Тебе нравятся женщины, и ты ничего мне об этом не говорила?

Пока Нат продолжает бросать в Нину причудливые оскорбления при помощи средств связи, Эш смеется надо мной.

— Ты вляпалась по-крупному.

Я вздрагиваю. Черт. Потянувшись к своему мобильнику, быстро набираю сообщение, надеясь, что она не разозлится.

Я: Гм... сюрприз?

Мгновение спустя мой дисплей загорается, и я скисаю.

Нина: Ты труп.

Нат шагает, оживленно размахивая руками.

— ...потому что, эй, я знаю лесбиянок! И совершенно спокойно отношусь к лесбиянкам! Что меня не устраивает, так это то, что моя сестра-лесбиянка скрывает от меня свою сексуальную ориентацию, как будто я чертова анти-лесбиянка! — Она замолкает, останавливаясь на месте, прислушиваясь, потом ее брови угрожающе хмурятся, и она стреляет в ответ: — Это нормальное слово! Погугли!

Я смотрю на Эша.

— Думаешь, она действительно не догадывалась?

Он смотрит на меня, приподняв брови, прежде чем посмотреть на сцену, которую разыгрывает его жена, затем снова смотрит на телевизор, протягивая руку за чипсами.

— Она действительно не догадывалась.

Нат вздыхает:

— Я им ничего не скажу. Расслабься. Но было бы здорово, если бы ты сама мне об этом сказала, чтобы я не узнала об этом через младшего отпрыска Ковачей. — Она мягко улыбается, и я знаю, что Нина извиняется перед ней, вероятно, называя себя идиоткой за то, что не разобралась с этим раньше. — Так я слышала, у тебя есть девушка, да? Как ее зовут? — Нат смеется. — Амелия. Прекрасно. Похоже, она настоящая леди, — она усмехается. — Значит, это делает тебя мужчиной в отношениях? — Ее улыбка исчезает. — Алло? Нина? — Она поднимает свой мобильник, выглядя раздраженной. — С*чка повесила трубку!

Я пожимаю плечами и слегка наклоняю голову.

— А чего ты ожидала, назвав женщину мужчиной?

Нат смотрит на телефон, как будто это ее оскорбляет, и хотя она ведет себя отвратительно, я знаю, что она счастлива быть в курсе. Может быть, Нат не так уж и плоха. Засовывая мобильник обратно в карман, Нат бормочет сквозь надутые губы:

— Чертова чувствительная поедательница вагин.

Ну, да. Ладно. Может, и нет.

Елена

Когда Макс сказал мне, что мы с ним идем на свидание, я приготовилась к самому лучшему свиданию в моей жизни. Это была моя первая ошибка. Моя вторая ошибка заключалась в том, что надумала себе всякого в своей голове о значимости этого свидания. И когда я говорю, что надумала, имею в виду, что возвела в голове долбаную Эйфелеву башню. Затем он пришел за мной, одетый в темные джинсы, черную рубашку с расстегнутыми пуговицами, белые кроссовки и с тщательно уложенными волосами и мое сердце испустило долгий, мечтательный вздох.

К этому моменту мой двигатель уже набирал обороты. Я подошла к нему, невинно улыбаясь, как волк в овечьей шкуре, надеясь попробовать то, что должно было произойти позже ночью. Его яркая улыбка дрогнула, когда я прижалась к нему, наклонившись, чтобы поцеловать под подбородком, позволив моей руке задержаться на серебряной пряжке ремня на поясе его джинсов.

Макс прочистил горло, прежде чем прохрипеть:

— Что ты делаешь, Кексик?