Сладкая месть под Рождество

– А она тебе не рассказывала? Я же несколько лет пытался сделать из нее хорошую жену. Учил ее прилично одеваться, быть скромной и милой. Но нет. Она же просто не способна на это. Позорище. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног. – Я бросил ее на Хэллоуин. Она собиралась прийти на праздничную вечеринку компании, разодетая как шлюха. – Он пожирает мои изгибы и открытые ноги жадным взглядом. – Прямо как сейчас.

– Хэллоуин, – говорит Дэмиен, и я знаю, о чем он думает.

Он продолжает складывать части этой картины. Вспоминает мой профиль, созданный в тот вечер, и свое приглашение.

– Дэмиен, пожалуйста, позволь мне…

– Боже, вот это да… – говорит Ричард, пьяно усмехаясь. – Ты не знал. Боже, да вам нет равных, сэр. Не смог даже распознать шлюху, разодетую, чтобы впечатлить тебя.

Он поворачивается ко мне, и его взгляд полон яда.

– Ты думала, что можешь выиграть? Думала, можешь победить меня? – спрашивает он, как будто является каким-то чемпионом в игре, в которой мы все проигрываем. – Какая же ты жалкая, Эбби. Ты всегда такой была. Неудачница, которая все никак не может повзрослеть. Ты никогда не была достойна того, чтобы я тратил на тебя свое время.

Внутри меня переключается тумблер.

Я теряю связь с реальностью и всякие представления о приличиях. Забываю, что мы находимся в роскошной фешенебельной комнате, а вокруг нас самые влиятельные люди Нью-Йорка.

Забываю, что стою рядом с Дэмиеном, что мне нужно наплевать на Ричарда и попытаться спасти хоть что-то.

Вместо этого я обретаю себя.

Я нахожу последний кусочек того пазла, который собирала на протяжении двух месяцев.

Я была целой, когда встретила Ричарда.

Прекрасной в своем несовершенстве. Я находилась в гармонии со своими мечтами и надеждами, воплощавшими мою жизнь до нашей встречи.

Ричард увидел эту красоту, но решил, что голубое небо какого-то неправильного оттенка. И попросил меня исправить это.

И я стала исправлять.

Потом ему показалось, что деревья не того сорта, и он стал заклеивать их вырезками из журналов, чтобы видеть только то, что ему нужно.

И я позволила ему.

После он взял ножницы и стал кромсать, отправляя в мусорку ненужные ему куски. И в конце концов скомкал все, как неудачный проект, и выбросил.

Он выбросил меня.

А я два месяца искала те потерянные части себя, склеивала их скотчем, ночными попойками со своими подругами, перекрашиванием волос, горячим шоколадом, выпитым под снегопадом, походом на «Роккетс» с сестрой и сумбурным планом по возвращению себя себе.

Мне казалось, что все кусочки уже на месте, что я нашла все обрывки и вновь стала целой, пусть и со шрамами, вмятинами и следами слез.

Но Ричард припас кусочек для себя. Оставил, как трофей.

И сейчас, стоя рядом с ним в этой комнате, я возвращаю его себе.

Мне начинает казаться, что все это время я старалась не столько ради мести, сколько ради этой последней части.

Я открываю рот и даже не пытаюсь остановить поток слов:

– Знаешь что? Катись к черту, Ричард! Ты прав. Я все это сделала, чтобы тебе было хреново. Ты меня уничтожил. Я несколько лет ждала, когда ты станешь воспринимать меня всерьез. Несколько лет своей жизни делала то, что хочешь ты, а тебе вообще было плевать. Сколько ночей я не смыкала глаз, чтобы у тебя всегда под рукой была еда и кофе, когда ты работал над крупными делами. Сколько ночей я ждала, когда ты вернешься домой после тусовок с друзьями, на которых ты наверняка трахал других женщин. Я воспринимала как гребаные советы все твои двусмысленные комментарии. Думала, что ты даешь мне подсказки о том, что я должна сделать, чтобы ты всерьез относился ко мне. Чтобы, черт побери, полюбил меня. Похудей. Одевайся по-другому. Накачайся ботоксом. Говори тише. Покрась волосы. Я ущемляла себя ради тебя. Думала, если буду себя ограничивать, ты дашь мне еще больше.

Я отшагиваю от Дэмиена, подходя ближе к Ричарду.

Какая-то ниточка обрывается, когда я выпускаю наружу новую версию себя. И я чувствую невероятную свободу.

Этой последней ниточки, которой Ричард привязывал меня к себе и удерживал столько лет, больше нет.

Я свободна. Я снова целая.

Возможно, это все и было лишь для того, чтобы освободить меня.

– Но ты никогда не давал мне больше. Ты только брал и брал, ожидая, что я буду для тебя делать все. Ты бросил меня на обочине дороги, одетой в хэллоуинский костюм и заплаканной, потому что ты разбил мне сердце и просто уехал, так как не хотел получить гребаный штраф за стоянку в неположенном месте.

– Все из-за этого? – Ричард закатывает глаза, пьяно ухмыляясь. – Господи, Эбби. Повзрослей уже. А чего ты хотела? Вежливой беседы в твоей квартире?

– Да, подонок! – кричу я, размахивая руками. – Да! Все нормальные люди ожидают именно этого! Так поступают адекватные люди, когда встречаются с кем-то четыре года и внезапно разрывают отношения!

– Господи, сколько драмы. Ты всегда творила какую-то херню, чтобы привлечь к себе мое внимание, чтобы вынудить меня проявлять долбаную заботу о тебе.