Сладкая месть под Рождество

– И есть способы заработать, не помогая негодяям. Не берясь за дела только состоятельных клиентов.

– Я не…

– Мы с Дэмиеном собирались поговорить с тобой в следующем году, обсудить кое-что. Но если ты настроен прояснить все прямо сейчас, то пожалуйста. Фирма меняет тактику. Мы хотим помочь большему количеству людей, тщательнее выбирать наших клиентов, поэтому не станем отныне брать дела людей, против которых выставлены обвинения в насилии, будь то физическое, эмоциональное или финансовое насилие. Все клиенты должны будут подписывать соглашение об этических принципах.

И вот теперь в комнате становится по-настоящему тихо, музыка перестала играть уже минуту назад, и все вокруг неотрывно следят за происходящим и ловят каждое слово.

– Господи, дедушка. Он тебе промыл мозги. У тебя же здесь творятся великие дела, и ты готов вот так все испортить?

– Единственный, кто здесь что-то портит сейчас, это ты. Я весь вечер замечал, как Дэмиен смотрит на Эбби, и что-то мне подсказывает, он не будет рад узнать о том, что ты силой держал ее здесь.

– А мне-то что с того? – брызжет слюной Ричард. – Он гребаный неудачник. Отброс из Бронкса, которому просто повезло. Он ничтожество, и помогать он хочет только неудачникам…

И я отключаюсь от разговора на этих мерзких словах, которые льются из него нескончаемым потоком. Я отвожу руку назад, сожалея о том, что у меня не было брата, который научил бы меня драться, и бью Ричарда прямо в то место, где Дэмиен уже оставил красный след.

– Черт!

Это я.

Это мой вскрик. Никто не предупреждал, что, когда со всего размаху бьешь кого-то, тебе тоже становится больно.

Я трясу рукой и подпрыгиваю, как будто это мне как-то поможет, а каблуки стучат по дорогущим мраморным полам.

А потом я замечаю, что Ричарда держат трое.

Потому что, когда я двинулась, чтобы ударить его и отомстить за слова о Дэмиене, Ричард бросился в мою сторону, чтобы… я не уверена, что он хотел сделать.

Скорее, я не хочу это знать.

И теперь Ричард выкрикивает что-то заплетающимся языком, размахивает руками, пытаясь высвободиться из захвата крупного мужчины, который выглядит более трезвым.

– Ты долбаная сука! – кричит он, но я даже не могу его слушать.

Саймон дотрагивается до моего локтя – это теплое, нежное и доброе прикосновение, совсем не похожее на касание его внука.

– Иди, дорогая. Тебе стоит догнать моего партнера. Дэмиен вспыльчивый, но он так смотрел на тебя весь вечер… Ему просто нужно остыть. Найди его.

Мне стоило бы остаться.

Помочь разгрести тот беспорядок, что случился по моей вине.

Но вместо этого я киваю и бегу к лифту.

К несчастью или, наоборот, к счастью – здесь уж как посмотреть, – он все еще едет вниз и сейчас на двадцатом этаже.

У меня нет времени ждать, когда он приедет наверх. Я бросаю взгляд на лестницу, манящую меня, чертыхаюсь и начинаю сбегать вниз по ступенькам, надеясь, что не сломаю ногу, не задохнусь и не превращусь в мерзкую лужу пота десятью этажами ниже.

К сорок пятому этажу я проклинаю свои туфли.

К тридцатому этажу я ругаю свое платье.

К пятнадцатому этажу я ненавижу себя, и мне становится интересно, через какое время меня бы нашли, если бы прямо сейчас я упала на этой лестнице и умерла?

Но у входа на первом этаже у меня открывается второе дыхание, и я выбегаю из здания Рокфеллер-плаза. Холодный воздух пронизывает легкие и обжигает кожу, но мне все равно.

Мне нужно найти человека.

И тут я вижу его, он переходит сорок девятую улицу. Я ускоряюсь и бегу к светофору, видя, как зеленый свет сменяется желтым.

– Дэмиен! Дэмиен! – кричу я ему через всю улицу, когда приближаюсь, и седые волоски на его темной шевелюре становятся заметнее.

Я даже на таком расстоянии вижу, что его челюсти стиснуты от злости, и удивляюсь, почему он здесь, а не идет на парковку. Он поворачивает голову в мою сторону, каким-то образом услышав мой крик, заглушаемый звуками нью-йоркского хаоса, и просто замирает.

– Только одну минуту! Пожалуйста!

Я перекрикиваю шум улицы и бегу прямо к проезжей части. Кто-то сигналит, но я не отрываю взгляд от Дэмиена. На его лице появляется испуг, и тут кто-то хватает меня за платье, чтобы я не вылетела прямо под машину.

– Боже, девушка, какого хрена! – восклицает парень лет двадцати с выражением ужаса на лице и смотрит так, будто пытается решить, стоит ли сдать меня в психушку или просто списать это все на сумасшедшую атмосферу Нью-Йорка.

Я одариваю его легкой улыбкой, чтобы он успокоился, извиняюсь и благодарю за то, что, в общем-то, он спас мне жизнь.

Это должно было смутить меня.

Я чуть не погибла, пытаясь добежать по оживленной улице до человека, который, вероятнее всего, ненавидит меня. Человека, который совершенно точно не хочет слушать мои объяснения.

Но я не смущена. Я нацелена добежать во что бы то ни стало. Во мне поднимается еще большая решимость добраться до него, объясниться, попытаться изо всех сил спасти нечто действительно, по-настоящему хорошее, черт побери.