Сладкая опасность

— Я… — отец удивленно уставился на меня, потом перевел глаза на Каидана, который старательно рассматривал ковер и время от времени хрустел костяшками пальцев, потом снова на меня, и мне сделалось нехорошо от его горестного взгляда. — Я думал, он тебе расскажет.

— Расскажет что?

— Выслушай меня. — Отец поднял руки вверх. — Только спокойно, хорошо? Сын Алоцера — единственный исп, за которым нет наблюдения. Я думал, может быть, вы понравитесь друг другу, соединитесь и будете счастливо жить в безопасности…

Его голос постепенно становился тише, и он внимательно смотрел на меня, ожидая моей реакции.

— Ты поделился этими мыслями с Копом? — шепотом спросила я, а в это время у меня в голове рушились вниз и складывались в отвратительную картину кусочки головоломки.

Отец покачал головой.

— Нет.

— Зато ты сообщил это Каю, когда приказывал ему больше со мной не встречаться, так? — Помертвев от ужаса, я смотрела отцу прямо в глаза.

— Да. Я сказал сыну Фарзуфа…

— Каидану, — перебила я. — Его зовут Каидан.

— Сказал Каидану. И он тогда согласился, что для тебя так лучше.

Я попробовала представить себе, как отец говорит Каидану, что мне будет лучше с Копано, и сердце у меня подпрыгнуло куда-то к горлу. Я прошептала:

— А что он еще мог ответить? Ты, чертов повелитель!

— Нет, Анна, — тихо сказал Каидан. Мы с отцом подняли на него глаза. — Я действительно был с ним тогда согласен.

— Да, и вы оба ошибались. — Я снова повернулась к отцу. — Ты хоть понимаешь, как ошибался?

Отец снова поднял руки.

— Разве надеяться, что ты полюбишь достойного молодого человека, — ошибка? Я не пытался причинить тебе вред, а лишь создавал условия, способные тебе помочь и в то же время сделать двоих счастливыми. Не будь в картинке этого мальчика, — он повернул большой палец в сторону Каидана, — она вполне могла бы сложиться.

Я вспыхнула.

— Но он там был, отец! И есть. В этом-то и заключалась ошибка. Мы все трое страдали по твоей милости.

Я вскочила на ноги и тяжело сглотнула, а отец, уставившись в пол, потирал виски.

Остальные повелители считали нас не более чем марионетками, но для меня была невыносима мысль, что и мой отец относится к нам так же, — пусть даже у него самые «лучшие» намерения.

— Отец, — начала я, — пожалуйста, с этого момента будь со мной всегда честным. Не надо больше секретов и сложных схем.

— Хорошо, — сказал он.

— Я серьезно. Понятно, что мне надо заботиться о собственной безопасности и соблюдать осторожность, но нельзя полностью отрезать меня от тех, кого я люблю.

— Прости меня, хорошо? Я никуда не годный отец. У меня и в мыслях не было причинять кому-то боль; я думал, чувство между вами пройдет. А когда понял, что у тебя с Копом не сладится, купил тебе билет сюда. И теперь не знаю, что еще можно сделать, чтобы исправить положение. Ты совершенно справедливо на меня разозлилась, но ты жива, и я продолжу защищать тебя любой ценой.

Я рухнула на диван, но не на прежнее место, а поодаль от отца.

Каидан, наконец-то, взглянул на меня — очень осторожно, не вынимая рук из карманов. Я, как могла, одним только взглядом постаралась извиниться. За него мне было больнее, чем за себя: как же это его заставили через такое пройти? И он это допустил. Мог позвонить мне и рассказать о глупых надеждах отца, мог проболтаться Марне. Но не сделал ни того, ни другого. Потому что считал, что отец прав.

Я тяжело сглотнула, сморгнула вновь набежавшие горячие слезы. Отец неуверенно потянулся ко мне; я позволила ему взять меня за руку и почувствовала, как он провел по костяшкам моей кисти своим большим пальцем с загрубевшей кожей. Конечно, он любил меня, но до чего же убийственными были его методы!

— Теперь всё переменится. Я больше не попытаюсь вас разлучить, но имейте в виду вот что. — Он посмотрел по очереди на Каидана и на меня. — Вы будете видеться и разговаривать друг с другом, только когда я сообщу вам, что это безопасно. Таково мое условие, и оно должно соблюдаться. Сейчас мы в большей опасности, чем когда-либо прежде. Ясно?

— Да, сэр, — ответили мы хором.

Для нас была важна сама возможность хотя бы изредка разговаривать и видеться друг с другом. Но пока нам требовалось в первую очередь не погибнуть.

Отец, как всегда, тоже думал о том, как нам уцелеть. Он выставил палец, указывая на Каидана.

— Я наблюдал за тобой весь прошедший год — вероятно, даже пристальнее, чем твой собственный отец. — Каидан встретился с ним глазами. — И скажу тебе то же, что всегда говорю Анне. Как минимум, ты должен делать вид, что работаешь. Не сиди дома. Возьми себе за правило три-четыре раза в неделю ходить на вечеринку или в бар. Не позволяй себе распускаться. Если понадобится, то работай — Анна тебя поймет. Правда, Анна? — Тут он подчеркнуто обратился ко мне.

— Да, — ответила я, и во рту у меня сделалось кисло. — Я ему это уже говорила.

— Ты умеешь притворяться, малыш?

— Да, сэр. — В голосе Каидана не было ни капли энтузиазма.