Сладкая опасность

Каидан забрался в кровать рядом со мной. Я перевернулась спиной к Зании и прижалась к ней как можно теснее. Каидан лежал лицом ко мне, а Блейк позади него. Упаковка получилась плотная, но именно так, при тесном контакте кожа к коже и под несколькими слоями одеял, мы лучше всего согревали друг друга. Я передвинула одну ногу, расположив ее между бедрами Каидана, он прерывисто вздохнул и расслабился. Теперь мы все дрожали в унисон, но у всех потихоньку поднималась температура тела.

Блейк через некоторое время вылез из-под одеял, объявив, что вспотел, потому что Каидан — живая печка. Пока моя температура стабилизировалась, я то впадала в забытье, то пробуждалась. Смутно помню, что прилетал Азаил и сообщил, что повелители в аэропорту и летят обратно в Лас-Вегас. Когда наш катер пришел в движение, мое сознание зафиксировало, что мы в безопасности, и я крепко уснула.

Мне снилось, как Флинн Фрэзер по прозвищу Призрак прыгает на цыпочках посреди ринга. Снилась его огромная улыбка. Наш бесстрашный союзник. Снилось, как Каидан говорит мне, что любит меня, и тут же Рахав и Фарзуф приставляют пистолеты к нашим головам. А все повелители хохочут.

Глава двадцать третья Тайное становится явным

Я проснулась вся в поту под четырьмя одеялами. Сбросила их, тихонько пискнула, поняв, что на мне только лифчик и трусики, быстро натянула на себя простыню и осмотрелась. Но в каюте были только мы с Занией. Она тоже сбросила все одеяла, оставшись в простыне. Я села, нашарила глазами свою одежду, разложенную на креслах, поднялась и взяла футболку и шорты. Каждое движение давалось с трудом и ощущалось как болезненное. Вещи были еще немного влажными, но я сочла, что они достаточно просохли, чтобы одеться. Мой телефон лежал на столе, там, где я оставила его накануне. Я взяла его, отправила отцу сообщение A911 и поднялась на палубу.

Дул теплый ветерок, а утреннее солнце светило так ярко, что пришлось приложить ладонь козырьком, чтобы разглядеть, где мы. Оказалось, в том самом порту близ Лос-Анджелеса, из которого мы отправились накануне. Коп и Кай, оба одетые, стояли в противоположных концах палубы и смотрели каждый в свою сторону. Коп скрестил руки на груди, Кай облокотился о борт. Я покачала головой — грустно, что они так и не помирились. Так много всего было против нас, что мы не могли позволить себе разлада.

Я подошла к Каю и взяла его за руку, переплетя наши пальцы. Он продолжал смотреть на море, и мне очень не понравилось отсутствующее выражение его лица: это значило, что он закрылся от всех — в том числе от меня. Конечно, он думал о том, что мы подслушали ночью. Я осторожно сжала его руку, и только тогда он посмотрел на меня.

Его черты смягчились, и я с облегчением почувствовала, как слабеет тугой узел у меня внутри.

— Дивные волосы, дорогая, — сказал Каидан, дёргая меня за высохший соленый локон.

Я фыркнула и прижалась лбом к его груди. На сей раз он меня не покинет. Что бы ни случилось и сколько бы миль нас ни разделяли, мы всё равно будем вместе. Осознание этого успокаивало как ничто другое. Затем у меня перед глазами возникло лицо Флинна, и я вцепилась в жесткую от соли футболку Кая. Из глаз полились слезы, рыдания застревали в горле. Кай притянул меня ближе и погладил по спине. Но тут я поняла, что мы на людях, да и шептуны могут оказаться неподалеку, отстранилась и вытерла глаза. Кай, кажется, понял.

Зажужжал телефон — отец.

— Еще в Лос-Анджелесе?

— Да, сэр.

— Отвези девочку, куда планировала. Сын Алоцера вылетает сегодня днем, ты вечером. Я сейчас еду в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с тобой лично. Азаил сказал, что-то случилось.

— Он не ошибся. — Я едва ворочала языком, силясь побороть печаль и тревогу.

Я услышала характерный отцовский огорченный вздох, и он сказал, что мы скоро увидимся.

На палубу поднялась Зания. Ее волосы были гладко зачесаны и убраны в конский хвост, а одежда слегка измята. Но она шла прямо, высоко держа голову. Зания и Коп ненадолго встретились глазами, после чего принялись старательно смотреть на воду и по сторонам.

Наконец к нам по причалу подошел Блейк.

— Всё в порядке ребята, катер я сдал. Идем!

Он кинул каждому из нас по энергетическому батончику, и мы, жуя на ходу, побрели к парковке. Яркое солнце странно контрастировало с нашим мрачным настроением. За всю дорогу до монастыря никто из нас не проронил ни слова. Глаза у всех были стеклянные, шок от пережитого парализовал сознание.