Читаем Сладкая отрава (СИ) полностью

Сладкая отрава (СИ)

Я долго не решаюсь выйти из ванной, страшась встречи с Китнисс, но время идет, а вечно отсиживаться здесь я не смогу. Любимая не прячется в гостиной, как я ожидал, а одетая в штаны до пола и глухую кофту, не открывающую ни сантиметра кожи от запястий до подбородка, мечется по комнате, как загнанный зверь.

Стоит ей увидеть меня, как поток слов срывается с ее языка.

– Как ты посмел, так со мной поступить, Пит? – кричит она, сверкая глазами. – Воспользоваться тем, что я схожу с ума! Сделать со мной… Это… Это…

Она не находит подходящего слова, а я не подсказываю, хотя знаю, ответ: я использовал беспомощность Китнисс, ее слабость. Не уберег.

– Прости, – единственное, что я могу произнести, пусть это слово и не выражает всей глубины моего раскаяния.

Китнисс подходит вплотную, тычет пальцем в мою грудь и шипит голосом полным отвращения:

– Не прикасайся ко мне! Никогда больше даже не смей об этом думать!

Сердце разламывается на мелкие кусочки, с глухим стуком падая на пол и рассыпаясь в пыль. Мне больше не больно, потому что это короткое слово не может описать моих чувств. Есть другое. Я умер.

Больше мы не разговариваем: Китнисс уходит в гостиную, громко хлопнув дверью, а я… Меня просто нет. Хочется плакать, но слезы не приходят.

Должно быть, Китнисс очень переживает сейчас: она не может понять, отчего ее тело не подчиняется разуму. Моя девочка страдает. Хочу объяснить ей, что это не сумасшествие, а отрава – кантаридин, распаляющий страсть, которой без него просто нет. Сдерживаюсь.

Звонит телефон, и я беру трубку, даже не понимая, что делаю.

– Алло, – произношу я.

На том конце слышу тихое ругательство и узнаю голос, от которого дыхание перехватывает.

– Привет, Мелларк, – говорит Хоторн. – Я в фойе твоего проклятого капитолийского домины. Не хочешь спуститься и поговорить?

На ватных ногах иду к лифту. Игнорирую шутки портье-капитолийца с кислотно-рыжими бровями и ярко-зелеными волосами. Вообще, он милый парень, но сейчас весь Капитолий, вся его злоба и жестокость, сошлись для меня в образе этого портье. Стискиваю челюсти, чтобы не сказать ему гадость, и мучительно долго жду, пока распахнутся двери – Первый этаж.

В фойе много народа, но Хоторна я вижу издалека. Он сидит на одном из диванчиков в углу, нервно осматривается по сторонам. Видно, что Гейлу не нравится Капитолий и все, что с ним связано. «Привыкай, шахтер, ты тут надолго», думаю я. «Пока в животе Китнисс не зародится новая жизнь…».

Я чувствую, как скрипят мои зубы друг об друга, а скулы сводит от напряжения, но все-таки протягиваю Хоторну руку. Он отвечает тем же.

– Сноу приказал явиться, не удосужившись объяснить причины, – говорит Гейл. – Он сказал, что ты сам все объяснишь. Что тебе от меня надо, Мелларк? За каким чертом меня сюда притащили?

В голосе соперника я улавливаю плохо скрываемую злость: он не любит подчиняться. Сразу ясно, что ему не знакомо, каково это, когда от твоей покорности зависят жизни любимых людей.

Как рассказать ему обо всем, что происходит? Как попросить о помощи, не оскорбив чести Китнисс? Как вообще я могу предложить ему стать первым мужчиной девушки, которую люблю, и попросить о зачатии малыша, которого воспитывать буду я, а не он?

Впервые я начинаю думать, что Хоторн ведь может и отказаться. Нет, это не просто мысль, это отчаянная надежда, но я тут же одергиваю себя – не время для эгоизма: на карту поставлено счастье моей девочки.

Продолжая сжимать кулаки, медленно говорю, подбирая каждое слово:

– Я объясню тебе, Хоторн, зачем тебя прислали, но я требую, чтобы ты не перебивал.

– Какого черта? – начинает он, но я перехожу на крик, одергивая его.

– Я сказал, чтобы ты заткнулся! – требую я, – иначе, клянусь, я тебе врежу.

Гейл смотрит на меня с интересом, молчит. Тяжело выдыхаю и, уставившись в одну точку на противоположной стене, выдаю информацию, без которой нам не продвинуться дальше.

– На интервью перед Бойней я сказал, что Китнисс беременна. Сноу отменил Игры, но он знает, что я соврал, – слышу вздох облегчения, вырывающийся у шахтера, но не останавливаюсь. – Президент требует, чтобы в ближайшее время Китнисс оказалась беременна. Он травит ее возбуждающей дрянью, чтобы она не спорила, но при передозировке, Китнисс умрет. Действовать надо быстро. Отцом ребенка должен стать ты.

Кажется, в легких заканчивается воздух, а в душе не остается ничего кроме пепла от выгоревшей надежды, но я уточняю:

– Вопросы есть?

Не смотрю на него, просто не могу. Не хочу. Мне противен и он, и я сам.

– Всего один вопрос, – говорит Гейл. – Почему не ты?

Комок подступает к горлу. Я злюсь, но вместе с тем хочется плакать, как девчонке.

– Потому что я не тот, от кого она хотела бы иметь ребенка, – наконец, отвечаю я.

Молчим.

Каждый думает о своем.

Может быть все-таки Хоторн откажется?

Неужели шахтер все-таки откажется?!

Что делать, если Гейл откажется??!

– Я согласен, – произносит соперник, разбивая мою жизнь на «до» и «после».