Сладкая отрава (СИ)

Открываю глаза и, повернув голову, осматриваюсь.

Жар спал. Я нахожусь в одной из немногих камер, в которых вместо одной из стен толстая металлическая решетка. На лежанке у противоположной стены, зарывшись в старое одеяло, спит девушка. Ее темные волосы прядками растянулись по подушке, образуя причудливый орнамент. На мгновение, мне приходит мысль, что это может быть Китнисс, но в ту же минуту я вспоминаю о Клариссе.

Снова оглядываюсь вокруг. Сотня вопросов просится с языка. Капитолий пал? Сноу свергнут? Что с моей беременной женой? Почему в разговоре с Одейром Кларисса говорила так, будто он связан с повстанцами? Тогда и Кларисса тоже?

Именно когда я обдумываю последний вопрос, девушка просыпается.

– Ты очнулся, – счастливо говорит она, выбираясь из-под одеяла.

Я наблюдаю, как Кларисса подходит ко мне, и неприятно поражаюсь. Похоже, она давно не высыпалась толком, под глазами фиолетовые круги, кожа бледная настолько, что кое-где видны голубые вены.

– Давно мы здесь? – спрашиваю я.

– На Дворец напали восемь дней назад, – просто отвечает девушка, присаживаясь на край моей койки.

– Как ты себя чувствуешь? – интересуется она, щупая мой лоб.

– Решил отложить поездку на тот свет, – пытаюсь пошутить я, но не смешно ни мне, ни Клариссе.

– Ты, наверное, голодный? – спрашивает она и отходит к малюсенькому столику в углу. Возвращается девушка с тарелкой, наполненной кашей. – Не ахти что, – будто извиняется она, – зато желудок не урчит.

Я благодарю ее и начинаю жадно орудовать ложкой: все-таки я первый раз ем нормально почти что за неделю. И тут меня осеняет, что все это время я не только не мог есть самостоятельно, но и справлять неизбежную нужду тоже. Внутренний голос подсказывает мне ответ, но он кажется нереальным.

– Кларисса, а пока я болел, это ты ухаживала за мной? – спрашиваю я.

– Да, – пожав плечами, спокойно отвечает она.

– Ммм… Все время? – уточняю я.

Девушка отводит глаза, поняв, о чем именно я спрашиваю, и смущенно говорит:

– Да… Пару раз помогал Финник, но в основном я все делала сама.

– Спасибо, – выдавливаю я из себя. Оно вполне искреннее, но мне неловко. Привыкшая к роскоши, своенравная и несколько избалованная капитолийка была вынуждена заниматься моим туалетом, пока я размышлял о судьбе мира и Китнисс Эвердин? Стоп. Теперь ее фамилия Мелларк. И справедливый вопрос, почему здесь нет моей жены?

Я ведь, и правда, дурак, почти поверил ее клятвам в любви… Где она? Почему меня с того света вытаскивала Кларисса, а не законная супруга?

– Что с Китнисс? – решаюсь спросить я после затянувшегося молчания.

Я давно доел, Кларисса даже напоила меня чем-то напоминающим чай, и теперь мы сидим оба на моей лежанке и смотрим в пустоту. Девушка поднимает на меня глаза, открывает рот, но тут же прикрывает его, не решаясь что-нибудь сказать. Только спустя несколько долгих минут она все-таки говорит:

– Я мало знаю про Китнисс. Финник о ней почти не говорит.

Я понимаю попытку Клариссы перевести разговор в другое русло и не спорю.

– Он называет тебя Риса? – чуть улыбаясь, спрашиваю я.

Девушка удивленно округляет глаза, а потом тоже улыбается.

– Ты подслушивал?! – в притворном возмущении восклицает она.

– Ага, – добродушно соглашаюсь я. – Подслушивал в перерывах между тем как собирался умереть.

Снова выходит несмешная шутка, но мы оба продолжаем держать улыбку. Хандра – страшная штука: позволишь ей пробраться в сердце, она может потом отказаться его покидать.

– Я могу называть тебя также? – спрашиваю я, и Кларисса кивает.

– Я буду Рисой только для тебя и Финника. Только особенные мужчины могут давать мне прозвище, – смеется девушка.

Мне становится грустно. Только особенные мужчины могут давать прозвище? У Китнисс тоже есть прозвище, и только Гейлу она позволяет называть себя Кис-кис… Качаю головой и смотрю на Клариссу. Она поправляет выбившиеся волосы и заправляет их обратно за ухо. Глядя на нее, я понимаю, что в конечном счете красоту Клариссы не в силах омрачить даже тюремное заключение. В ее глазах яркий свет, нескончаемая надежда на лучшее. В такую просто невозможно не влюбиться…

– Почему меня перевели в эту камеру? – спрашиваю я. – Прошлая была куда милее и не напоминала аквариум.

– Во всех закрытых камерах разместили временное жилье для мятежников. Вернее, как они теперь себя называют, «граждан свободной страны», – объясняет Риса. – Дворец снизу доверху набит поселенцами. Практически, отель первого класса, – шутит она. – Я сама не видела, но Финник рассказывал, что они поснимали все картины, ковры и прочую «капитолийскую чушь». Что они понимают в красоте? Фи!

Девушка надувает губы, и я невольно прыскаю от смеха. То, о чем она говорит дальше, совсем не весело.

– Они перестреляли кучу городских жителей и добрую половину миротворцев. Мастерс, он…

– Я видел, – произношу я с горечью. – Его убили на моих глазах.

Наступает тишина, которую некоторое время никто не нарушает.

– Что со Сноу? – спрашиваю наконец я. – Он жив?