Сладкая жизнь Солёной Балки

А как он (Каструбин) любил садоводство!. Мне он говорил не раз, – вот бы найти место и время, да по-настоящему заняться садоводством и виноградарством. У него возле дома был прекрасный (по местным ащелисайским меркам), сад. Это была его гордость, и он мог часами рассказывать о сортах, правилах и особенностях ухода в нашей зоне за садом и ягодниками. Заложили мы и колхозный сад-огород. Но, раз в пять-шесть лет, приходили жестокие морозы и деревья погибали. Каструбин сажал их снова; и так было не один раз. Когда я переехал в Слободзею, Каструбин несколько раз приезжал к нам, как правило, – в осень – зиму. Я показывал ему слободзейские прекрасные поля, сады, виноградники. Особенно его поражал наш межколхозный сад, где в то время, одним массивом, стояли деревья на 4000-х тысячах гектарах! Там тогда было на что посмотреть. Мы с ним ездили по питомникам, где можно было выбрать любой сорт яблок, груш, персиков, абрикос и т. д…, он восторгался и даже покупал что-то из саженцев.

Говорил, что очень устал и собирался по выходу на пенсию, передать кому-то отлаженное ащелисайское хозяйство, а сам мечтал переехать к нам и заняться любимым садоводством. О Каструбине, как о человеке, я бы мог рассказывать на тысячах страницах, но разговор идет о нашей родной соленой балке, и Каструбин, хоть и занимает в этой истории, одно из ведущих мест, но является лишь частью этой (общей) истории.

Можно лишь добавить к разговору об этом удивительном человеке, что именно он, сам, скрепя сердце, поехал к первому секретарю райкома партии, и выпросил разрешение мне, как члену партии, покинуть колхоз. Иначе бы меня никто не отпустил или отпустили бы с «волчьим» билетом, в никуда. За что ему от всей нашей семьи – вечная благодарность. У нас были проблемы со здоровьем и, слава Богу, с переездом, они сошли почти на нет.

И последнее по этому вопросу. Осенью 1983 года, я получил письмо от Демиденко Николая Ивановича, он тогда работал в райкоме партии, то ли помощником первого, то ли заведующим отделом оргпартработы. Демиденко писал (это письмо до сих пор есть в моем личном архиве), что первый секретарь райкома, Карюк Г.Г., предлагает мне вернуться в Ащелисай и возглавить колхоз «Передовик». Я вежливо отказался. Предложение было уже не актуально, с любой стороны.

Ну, а мы, дорогой читатель, пойдем дальше по галерее персональных и групповых портретов ащелисайцев. Как раньше говорили – «Вспомним – поименно», но понятно, что не всех… Нельзя объять необъятное, как говорится.

Лысенко Илья Тимофеевич.

При мне он работал в колхозе, главным агрономом. Для меня, он навсегда остался «крестным отцом», так как именно благодаря ему, я был приглашен на работу в колхоз, хотя намеревался идти в любую другую организацию. И кто знает, что было бы потом, и кем бы я стал в дальнейшем.

Илья Тимофеевич, больше был практик, но упорно учился и очень удачно вошел в «тандем» с появлением в колхозе Каструбина. Он был очень аккуратным исполнителем. Именно – не ведущим, а грамотным ведомым специалистом. За свою жизнь, мне довелось видеть в работе достаточно много агрономов, разных направлений и уровней, но другого такого «пишущего» агронома не встречал. Позже, находясь вне Ащелисая, я всегда ставил его в качестве примера, по той простой причине, что и агрономы, и зоотехники, и многие другие отраслевые специалисты, не любили, да и сегодня не очень любят…писать. А у Лысенко, все книги истории полей, были в идеальном состоянии, своевременно и правильно заполнены; он их приводил всегда в качестве аргументов по любому случаю, связанному с использованием земли, сроков посева, обработки почвы и всходов, применения удобрений, сроков уборки и результатов её, показателей урожайности, в зависимости от множества причин, которые были у него отмечены в тех самых книгах. И никто не мог выразить сомнение в тех записях, потому что не было контраргументов, а у него все было налицо. Может и действительно что-то было не так в тех книгах – так, поди, попробуй, опровергни те записи…

Каструбин вел главную стратегическую производственную линию, Лысенко удачно осуществлял тактическое её претворение в жизнь. И у них получалось. Не буду повторяться.

Илья Тимофеевич не отличался особой храбростью и настойчивостью, в силу определенных его физических проблем, но исполнителем, повторяю, был цепким и дотошным. Понятно, что у него за спиной, как и у всех нас, колхозных специалистов, стоял авторитет председателя, но дело и свою роль в нем, Лысенко знал хорошо.

У него была хорошая семья, сын, две дочки, сейчас не знаю, где они и что с ними. Раньше ходили легенды, что Илья Тимофеевич, в молодости, очень любил женщин, особенно, почему-то замужних, и, что были у него по этому направлению проблемы с мужьями тех женщин. Но – не знаю, не видел, не держал, – поэтому не буду об этом.