Сладкий лжец

Его Быстрейшество займется этим. Ты стукнешь алыми каблучками и отправишь нас в Изумрудный город, Оз?

Глупости. Мы говорили всякую чушь, чтобы держать себя в тонусе, снимать напряжение. Я скучал по каждой чертовой секунде с ними.

– Ты снова превратил его в ворчуна, Сэл, – заметила Эмма, неверно истолковав мою внезапную смену настроения. Оно немного поднялось вместе с моим сердечным ритмом, когда она протянула руку и похлопала меня по предплечью. – Не волнуйся, сладенький, все у тебя будет хорошо.

– Сладенький? – Мой голос прозвучал слишком грубо.

Она изящно пожала плечами.

– Так говорила бабуля, когда считала, что я капризничаю. «Не волнуйся, сладенькая, мир будет продолжать вращаться и без тебя».

– Тебя бесило, когда она так говорила? Или ты ей верила?

Эмма широко улыбнулась, демонстрируя ослепительную улыбку, которую так обожали поклонники и пресса.

– Понемногу и того, и другого.

Боже, я хотел вернуть эту улыбку. Я много чего хотел. И мне не просто нравилась ее внешность. Было что-то еще, заставлявшее меня испытывать симпатию к ней самой. И я испытывал. Она мне очень нравилась.

– Вы двое такие милые, – вставил Сэл.

Улыбка Эммы померкла.

– А ты просто ужасный задира. Хватит мучить Люсьена.

– Ему нужно побольше таких пыток, я думаю. – Он отодвинулся от стола. – Пойду возьму диетической колы, нужно запить этот шейк. Кому-нибудь взять что-то еще?

Когда мы оба покачали головами, он ушел, и между нами с Эммой повисла тишина.

– Почему он называет тебя Озом? – внезапно спросила она.

Я надеялся, что она пропустила это мимо ушей. Но Эмма мало что упускала.

– Моя фамилия Озмонд. Некоторые зовут меня Оз. – Я выдавил самодовольную улыбку. – Теперь ты скажешь, что я не выгляжу как маленький смешной волшебник, да?

Она рассмеялась.

– Если честно, в тебе нет ничего маленького.

В нижней части моего тела потеплело.

– Совершенно ничего, сладенькая.

– Это точно не касается твоего эго.

– Дело не в эго, просто такова правда.

Эмма закатила глаза и взяла воду, чтобы сделать глоток. Ее взгляд обратился к Сэлу, стоявшему в очереди.

– У тебя нет ощущения, что Сэл и Амалия пытаются свести нас?

– Заметила-таки?

Она сморщила нос.

– Они не то чтобы тонко намекают на это.

Она не выглядела раздраженной, скорее смущенной. Я не понимал, как к этому относиться, поэтому не стал ее грузить.

– Нет. – Я сделал глоток пива. – Это не так.

Эмма положила руку на стол и наклонилась ближе, неся с собой легкий, сладкий аромат.

– Не волнуйся. Я буду держаться от тебя подальше.

И тут меня осенило. Она искала моего утешения. Она бы ушла, если бы подумала, будто я этого хочу. Правда отображалась прямо на ее выразительном лице.

– Не делай этого. – Слова вырвались сами собой.

Какого черта, Оз?

Между ее бровями образовалась морщинка замешательства.

– Что?

Ты еще можешь все исправить. Отступление, придурок. Отступление.

– Не нужно держаться от меня подальше.

Идиот.

На ее лице появилось выражение удивления, глаза цвета индиго принялись изучать меня, будто пытаясь прочесть. Понятия не имею, как она могла бы это сделать, ведь даже я сам не мог себя понять.

– Это же смешно, – выпалил я. – Избегать друг друга только потому, что им скучно и они посмотрели слишком много серий «Холостяка».

В ее глазах зажглось веселье.

– Ты имел в виду «Холостячку»?

Я спрятал улыбку за очередным глотком.

– Я сказал то, что имел в виду.

– Ты все неправильно понял. Я определенно приз.

Да еще какой.

– Как скажешь, Снупи.

Она засмеялась – этот великолепный звук проник прямо в сердце, вырвал дыхание из легких. Чтобы снова и снова слышать ее смех, я был готов на какие-угодно глупости.

Видимо, не только я оказался под ее влиянием. Головы повернулись в нашу сторону. Тогда-то это и произошло.

Эмма

Люсьен мне понравился. Это беспокоило, ведь, несмотря на его поддразнивания и сообразительность, он оказался самым закрытым человеком, какого я только встречала. Но он заставлял меня смеяться, даже когда притворялся сварливым. Притворялся, ведь я видела, что он наслаждается собой.

Не столько по его манерам, сколько по морщинкам, появлявшимся вокруг нефритовых глаз, когда он сдерживал смех. Или по тому, как его широкие плечи расслаблялись, пока мы спорили. Я понимала, что ему даже нравится, когда Сэл подкалывает его: между ними завязалась странная дружба, в том смысле, что ни один из них, казалось, не хотел в ней признаваться. Люсьен явно не желал показывать, что радуется хоть чему-то. Сэл же оставался загадкой, и я задавалась вопросом, не застенчив ли он немного на самом деле, несмотря на свою яркую внешнюю оболочку.

Или, может, я вообразила себе вещи, которых не было.

Однако то, как Люсьен смотрел на меня сейчас, я точно не придумала. Его суровые брови нахмурились, глаза чуть расширились, словно в изумлении, губы приоткрылись. Он выглядел так, будто… испытывал благоговейный трепет. По всей видимости, из-за звука моего смеха.