Сладких снов

Улыбка сошла с лица Хоффмана. Любая маска имеет свой предел прочности. В то же время улыбка Ленни по причине совершенно противоположного характера тоже исчезла, и в следующую секунду Пит снова услышал раскатистый смех.

– Страх, Лацци, не лучшая приправа к любовным играм. Точно тебе говорю! Представь, что у тебя в груди огромная пульсирующая бомба. Любовь как бомба, объемом во всю грудь – вот что они чувствуют. Представляешь, какая сила и что бывает, когда она взрывается! Ты тоже должен попробовать стимуляторы, обязательно. Тогда все поймешь сам. И твои снимки, я уверен, станут еще лучше.

Маленький плотный человечек перед ним торжествовал. Он только что облек в слова то, над чем размышлял так долго и мучительно, – свою собственную теорию счастья! Стимулирующие вещества. Любовь как бомба. Пита Хоффмана трясло.

Я дам тебе возможность в полной мере прочувствовать их страх, жалкий ублюдок.

Я дам…

Наконец, после стольких лет безупречного самоконтроля и взвешенных решений, Пит достиг ее. Точки кипения. И это означало впервые за всю карьеру выйти из роли. Просто взять и ударить, наплевав на последствия.

Он напрягся всем телом, огляделся, собираясь поднять руку…

Новый звук спас его – что-то вроде тихого металлического скрипа со стороны окна.

Пит прислушался. Легкий стук, шаги на наружной лестнице. За его спиной открылась дверь.

– Привет всем!

Мужчина с велосипедным шлемом в руке прошел мимо шляпной полки в прихожей. Одет он был в облегающий черный костюм со штанами чуть ниже колена, с молнией на шее и с карманом на руке пониже плеча, – достаточно просторным для мобильника и кредитной карты. На ногах блестящие велосипедные туфли с толстыми ремешками вместо обычных шнурков. Крепления педалей громко хлопали, когда он шагал по лакированному полу.

Ручной тормоз на гоночном велосипеде – вот что за звук слышал Пит.

– Вы наш гость из Дании, полагаю? Добро пожаловать.

Лидер педофилов выглядел совсем не так, как представлял себе его Хоффман. Он угадал только с возрастом: что-то около шестидесяти лет. Мужчина в хорошей форме и почти атлетического сложения. Волосы, лицо, манера держаться – на всем налет той особой элегантности, которая выдает генерального директора предприятия какой угодно отрасли.

– Если вы Оникс, то кое-что обо мне знаете. Потому что это вы составляли вопросы, на которые я отвечал в парке.

Он рассмеялся – вежливо, приятно. Не то что наглый, заливистый хохот Ленни.

– Вы правы. По сути, в парке вы ответили на все мои вопросы, и поэтому вы здесь, с нами. Трое тайных друзей наконец встретились.

– Ожидается и четвертый, если я правильно понял?

– Мейер подъедет позже. Захватит только кое-кого по дороге, кто значительно моложе нас.

Новый вежливый смешок, на этот раз скорее неприятный, чем странный.

– Я только приму душ. Приведу себя в порядок перед ужином в такой изысканной компании. Сегодня дуло сильнее обычного, и мне пришлось порядком попыхтеть, поднимаясь по склонам.

Он расстегнул ремешки клацающих туфель, бросил на плетеное кресло велосипедный ключ и пару тонких перчаток и достал из белого деревянного шкафа объемное махровое полотенце.

– Раз уж без движения нам не обойтись, практикуй его в двух видах, Лацци, – продолжил он, неожиданно перейдя на «ты» и уже более фамильярным тоном. – Кстати, отлично выглядишь. Велосипед и цигун, дыхание и энергия – вот все, что нам нужно.

Поскольку ванная располагалась в другом конце коридора, Оникс направился именно туда.

– И регулярное голодание тоже хорошо помогает.

На полпути он остановился, оглянулся на своих друзей по сообществу.

– Сколько раз я пытался убедить в этом Ленни. Движение, голодание, NMN[10] – вот что омолаживает наши клетки. Это же так просто, если, конечно, хочешь жить дольше.

Он прошел в ванную, запер за собой дверь. Безымянный лидер «узкого круга» и главная цель всей операции.

Тут по всему дому в трубах зашумела вода. Восьмиконечное окошко на двери ванной запотело. А Хоффман все еще стоял под впечатлением от слов, только что сказанных мужчиной спортивного вида.

Чистое, белое тело – и душа чернее сажи.

Ты озабочен тем, чтобы продлить себе жизнь.

Сколько тебе нужно, девяносто, сто лет?

Сколько детей ты успеешь растлить за это время?

– Обычно мы заканчиваем небольшим бокалом водки. Вот действительно чистый алкоголь. Водка и тонкий ломтик лимона, ничего лишнего.

Пит Хоффман переживал самый ужасный вечер в своей жизни. Два педофила ели то, что, по замыслу, должно было омолодить клетки их организма, попутно делясь опытом обхождения с обнаженными детскими телами. Между тем как третий гость по другую сторону стола в отчаянии собирал остатки разума и сил, чтобы выдержать до конца эту игру.