Сладких снов

Один из корпусов выходил задней дверью к реке. Около двери были растянуты бельевые веревки, на них сейчас сушилось белоснежное постельное белье, точно такое же, как и в моем хранилище. Ветер бережно колыхал простыни и пододеяльники. Около фабрики, однако, никого не было видно.

Итак, фабрика все-таки оказалась по другой стороне реки. Но все было не так плохо. Прямо около фабрики через реку был переброшен старый подвесной мост, конечно, он был очень старым, и деревянный настил местами отсутствовал, но канаты выглядели вполне надежно. Я, стараясь ставить ноги как можно ближе к канатам, медленно перебрался через реку.

Никого до сих пор не было видно, и я на всякий случай достал из рюкзака пистолет и направился к хранилищу. Я шел мимо развешенного белья, трепетавшегося на ветру. Шум развивающейся на ветру ткани был единственным, что нарушало тишину. На цыпочках я достиг входной двери и зашел внутрь. Внутри был точно такой же предбанник с корабельной дверью, как и в моем хранилище. Я дернул дверь, она оказалась не заперта, в своем хранилище я тоже никогда не запирал эту дверь.

Внутри это хранилище почти в точности повторяло мое. Только коридор был короче. Думаю это связанно с тем, что корпус ткацкой фабрики меньше чем цех асфальтового завода. Я все так же, крадясь, тихо шел по коридору.

На кухне что-то происходило, кто-то ходил там туда-сюда, что-то шкворчало на плите. В игровой работал телевизор, по обрывкам фраз я понял, что включена имитация эфира и сейчас идут новости.

Я тихонько подкрался к кухне и хотел краем глаза взглянуть на местного смотрителя. Но тут я услышал легкую поступь, шаги приближались и тут из кухни навстречу мне вышел человек.

Это была девушка, совсем еще молодая, на вид ей лет шестнадцать, не больше, стояла сейчас передо мной, сжимая в руках мешок с крупой, она, верно, хотела отнести его на склад, и тут то и состоялась наша неожиданная встреча. Она стояла молча и ошарашено во все глаза смотрела на меня.

Еще совсем девочка, ростом ниже моего плеча, очень миниатюрная. Она была одета в разляписто раскрашенную, похожую на детскую, пижаму. Ее светлые, почти как у альбиносов, волосы убраны в конский хвост. Непропорционально огромные голубые глаза-блюдца, окаймленные темными бровями домиком, удивленно и испуганно следят за мной. Довольно пухлые губы создают впечатление, что она всегда улыбается, но сейчас уголки ее губ нервно подергивались, что создавало странную противоестественную картину.

Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Вдруг она резко сделала неловкий шаг назад и уперлась спиной в дверной косяк кухни. Тут я все-таки вспомнил, что в руках у меня пистолет и направил его на нее, мало ли что ей взбредет в голову.

Пакет выскользнул из ее рук, и крупа рассыпалась по полу, она неловко подняла дрожащие руки на уровень головы. Ее глаза наполнились слезами, первая слезинка уже катилась по щеке, руки начали дрожать еще сильнее. Она замотала головой и начала что-то приговаривать, слезы уже ручьем текли по лицу. Тут она глубоко вздохнула и сквозь всхлипывания громко сказала: «Не надо! Я же все делаю правильно». Я не понял, что бы это могло значить. Но обратил внимание на одну деталь – голос, вот что было очень странным, это был, голос не девочки, но женщины. Она уже плакала в голос и смотрела куда-то в сторону, стараясь не смотреть на меня.

Я понял, что своим пистолетом только напугал человека, поэтому взял его за дуло в левую руку и поднял обе руки вверх, показывая, что не собираюсь стрелять. Она продолжала смотреть куда-то в сторону, ее грудь вздрагивала в тон рыданиям.

– Эй! Я не буду стрелять, обещаю.

Она, наконец, обернулась ко мне, смерила меня мутным взглядом и разрыдалась с удвоенной силой. Опершись спиной на дверной косяк, она съехала на пол и плакала теперь так горько, будто скорбела обо всем почившем человечестве. Я не понимал, что происходит и склонился над ней.

– Не бойся, я сейчас кое-что посмотрю и уйду, больше ты никогда меня не увидишь.

Она не обратила на меня никакого внимания и продолжала неистово плакать. Может она меня не слышит, а может просто не подает виду, кто знает, что у нее на уме. Может быть, она давно сошла с ума и теперь на все так реагирует. Откуда мне знать, может ее под дулом пистолета засунули сюда, и теперь проснулся забытый страх. Я не стал больше трогать человека и отправился в аппаратную.