Сладких снов

Я решил добраться до города и окончательно расквитаться с вопросами, которые передо мной поставила жизнь. Пойду к себе домой и взгляну, наконец, правде в лицо. Но сначала надо как можно быстрее достигнуть города и там уже найти себе место, чтобы отдохнуть. Здесь мне не место, надеюсь, что уже завтра эта девушка решит, что это все был просто тревожный сон.

Похоже, придется идти всю ночь, но выхода нет, не оставаться же здесь, в конце концов. И я, поправив рюкзак, отправился в путь, вновь проходя мимо развешенного сушиться белья, теперь ветер несколько стих и уже был не в силах играться с тканью. Я слышал, как где-то далеко в лесу орудует дятел, какие-то птички чирикают по очереди, почему-то стараясь не перебивать друг друга.

А ведь ничего на самом деле и не произошло, мир все так же жил своим чередом. Ему было плевать на то, что один сумасшедший сегодня окончательно перешел через грань разумного, а другой сегодня узнал, что три года занимался заведомо бессмысленным делом.

Однако самым обидным для меня было осознание того, что я никогда не узнаю, зачем все-таки было устанавливать такую массивную бутафорию. Зачем, кто так жестоко надо мной пошутил? Даже не надо мной, а над всеми нами, над людьми, которые не могут уснуть. Могу только строить догадки, да и это, по сути, бесполезно.

Я уже достиг моста, как услышал какой-то звук, как будто кто-то кричал позади меня. Я обернулся на него. Та самая девушка, укутавшись в камуфляжную куртку, надетую поверх пижамы, бежала ко мне мимо развешенного белья. Она то и дело спотыкалась, норовя упасть, видимо это из-за слез, она не видит толком куда бежит. Подбежав ко мне, она остановилась в паре шагов. Ее лицо совсем опухло, нос шмыгал, а из хвоста на голове выбилось несколько прядей волос, и они теперь в беспорядке развивались на ветру.

– Ночь на дворе. Сегодня будет холодно, – сказала она, отводя волосы с лица и продолжая то и дело шмыгать носом.

– Ты мне предлагаешь остаться здесь? – спросил я недоверчиво.

– Ага, – она очень энергично замахала головой.

– Я думаю мне все-таки лучше уйти, с тебя достаточно на сегодня.

– Нет, просто… пистолет… я очень напугалась. Никак не ожидала. Думала, ты пришел меня убить…

– Из него нельзя убить, только если бросить его в кого-нибудь, – когда я говорил, заметил одну деталь, когда девушка слушала, что ей говорят, она почему-то несколько наклонялась вперед и, смотря прямо тебе в глаза, губами будто повторяла каждое твое слово, периодически при этом кивая.

– Ну, знаешь ли, когда в тебя целятся из пистолета, не задумываешься, заряжен ли он, – она впервые робко улыбнулась, но улыбка тут же сошла с ее лица. – Понимаешь за три года ты первый живой человек, с которым я разговариваю. А ты… так… сразу за пистолет, кто бы ни испугался.

– Но ведь вместо тебя тут мог быть кто угодно. Мне могла угрожать опасность. Я кстати, как и ты стерегу, то есть я имею ввиду стерег, сон людей, и ты тоже первый человек за три года с кем я говорю. Мое хранилище ниже по течению в пятидесяти километрах.

– Что? Не знала, думала до ближайшего хранилища тысячи километров, – она снова улыбнулась и вдруг резко подскочила ко мне, схватила меня на руку, крепко сжала и тут же отпустила.

– Что это?

– Прости, – она покраснела, – я не была уверена, существуешь ли ты на самом деле, – она неопределенно взмахнула руками. – Просто я тут три года одна… мало ли что может случиться.

– Я думаю, что понимаю, о чем ты. Не беспокойся я из плоти и крови, как и ты.

– Просто все это фантастично, похоже на сон или сюжет какой-то дешевой бульварной книжки. Какой-то человек из другого хранилища приходит сюда с пистолетом что-то проверить. Мне иногда снятся и более оригинальные сны. Теперь, когда я поняла, что ты… настоящий, – она снова неопределенно взмахнула рукой, – у меня вопрос, как ты узнал, что здесь хранилище?

– Один из военных, доставивших меня в хранилище, сказал мне это. Я так понял, что мы не должны были этого знать, но тот человек вообще редко считался с кем-то кроме себя.

– Хм, – она уставилась куда-то в пустоту, – меня же просто привезли сюда, пару раз дали прикладом автомата по лицу и объяснили, что делать, потом они куда-то уехали. – Она задумчиво смотрела куда-то в пустоту перед собой. – Обещали вернуться, если я буду делать что-то не так.

– Не знаю, что и сказать, – я все время ловил себя на мысли, что мы говорим как роботы, как будто речь для нас это что-то абсолютно чужое и не нужное.

– Не надо, я не очень хочу это вспоминать. С тех пор уже прошло три года, я думала, что отошла. А тут ты со своим пистолетом. И меня прорвало, – она шмыгнула носом. – А что ты здесь проверял?

– Систему подачи раствора.

– Зачем?

– В моем хранилище она не работает.

– Кошмар, сколько людей погибло… Ужасно, – она, кажется, действительно переживала за них. Удивительно, они бросили ее тут одну, а она переживает за их судьбу, хотя может с ней все в порядке, это я теперь закоренелый циник. – Но ничего, тут у меня вроде все в порядке. Ведь так?

– Люди то в порядке, если ты об этом. Но система все-таки не работает.

– Что?