Сладкое зло

Я замолчала, погрузившись в мысли о детях, которые, как и я, обнаруживали в себе необычные способности.

На въезде в Картерсвилл Каидан замедлил ход, я стала подсказывать, куда ехать, и разговор прервался. Вскоре мы проехали весь мой квартал и припарковались возле нужного подъезда. Но я не могла выйти из машины, не задав еще одного вопроса:

— Что значит быть исполином? Насколько мы похожи на наших отцов?

Каидан опустил на несколько дюймов свое сиденье и сцепил руки на затылке.

— Мы чувствуем тягу в направлении их греховной природы. Нас считают их собственностью, их подручными. Исполины трудятся ради торжества дела демонов, вовлекая в грех окружающих.

Он говорил сухо, как будто у него не было собственного мнения об этой жестокой действительности и он не испытывал по ее поводу никаких чувств.

— Ужасно.

Каидан продолжал, будто не слыша:

— У каждого демона своя специализация. Мой отец — повелитель похоти. Твой, Белиал — повелитель злоупотребления наркотическими веществами.

Эти слова больно меня ужалили. Даже при том, что я чувствовала природу своего греха, слышать о ней было больно. А он — сын Похоти? Значит, еще на несколько делений выше по шкале опасности.

— Не могу поверить. Это так неправильно.

Каидан снова пропустил мои слова мимо ушей, а его глаза снова устремились в никуда, как прежде, дома. Потом он спросил:

— Которая квартира твоя?

Я показала наши окна.

— Ты что, не слышишь? Или вообще никогда не слушаешь? Там женщина плачет.

— Патти! — вскрикнула я, отстегнула ремень, выскочила из машины и, не попрощавшись, помчалась к подъезду.

Глава девятая Ехать или не ехать

Я взлетела по бетонной лестнице в наше тесное жилье, в спешке позабыв закрыть за собой дверь. Демоны добрались до Патти? Она сидела на кушетке и повернулась ко мне, услышав, как я вошла. Глаза у нее были красные. Я подбежала к ней, присела на корточки возле ее ног и накрыла ее руку своей ладонью.

— Что случилось?

— У машины сегодня вышли из строя тормоза. Прости меня, милая! Все те деньги, которые я откладывала на нашу поездку, придется отдать за ремонт.

Патти всхлипнула и отерла глаза рукавом.

Всего-то? Слава Богу! Я испустила вздох облегчения и подняла голову.

Краем глаза я заметила какое-то движение в коридоре, вспомнила, что не захлопнула входную дверь, поднялась, чтобы закрыть ее, и обмерла. В дверном проеме, потирая затылок, стоял Каидан. О, черт! Черт, черт, черт! Совершенно не думала, что он за мной последует. Я дернулась было закрыть дверь, пока Патти не заметила, но было поздно — она уже уставилась на Каидана. А потом перевела взгляд на меня.

— Анна?

Некоторое время мы молча глядели друг на друга округлившимися глазами, а потом она продолжила:

— Это он и есть, да?

— Патти… Прости меня…

Патти посмотрела на Каидана, как будто ожидая, что тот сейчас сделает что-то угрожающее, но Каидан лишь робко переминался с ноги на ногу. Вид у него был такой, что казалось, он вот-вот развернется и удерет. Патти встала с кушетки, подошла к двери и решительно произнесла:

— Ну, тогда уж проходите внутрь.

Он перешагнул через порог, и Патти закрыла дверь, потом уперла руки в бока и стала его пристально разглядывать.

Каидан, пожалуй, нервничал перед Патти не меньше, чем я перед его отцом, и от этого казался моложе. Что он воображал — что она заставит его распевать вместе с нами псалмы? А у меня уголки рта помимо воли поползли вверх — так мои нервы отреагировали на сочетание нелепой ситуации с пониманием того, в какую беду я попала. Патти прищурилась, взглянув на меня, и я поджала губы. Наступила тишина, которую надо было чем-то заполнить:

— Патти, это Каидан. Каидан, это Патти.

Они с некоторым сомнением посмотрели друг на друга, а потом Патти, к моему изумлению, протянула Каидану руку, и Каидан ее пожал.

— Вы, должно быть, совершенно необычайный молодой человек, если уж Анна готова нарушить данное мне обещание ради встречи с вами.

Он взглянул на меня, и я потупилась.

Патти тоже на меня посмотрела, причем выражение лица у нее было какое-то странное. Тут я вспомнила, что на мне висит мешком красная футболка Каидана, и с мгновенно запылавшими ушами начала бормотать извинения:

— Ах, это… Тут ничего такого. Понимаешь, у меня случайно порвалась блузка, и Каидан одолжил мне одну из своих футболок. Я знаю, что это выглядит подозрительно, но я говорю чистую правду, клянусь тебе…

У меня упало сердце: я же нарушила обещание, теперь всем моим клятвам грош цена! Патти прокашлялась и скрестила руки на груди.

— Можно мне сказать тебе пару слов наедине? — попросила я.

Патти повернулась к Каидану и сказала сдавленным голосом:

— Можете садиться. Принести вам чего-нибудь попить?

Конечно, ее неистребимое южное гостеприимство проявилось даже в этот момент.

— Нет, спасибо, мэм. — Каидан уселся на кушетку. В нашей гостиной он смотрелся неуместно. Перед тем, как выйти вместе с Патти, я посмотрела на него, показала на свое ухо и помотала головой: тебе лучше не слушать! Да-да, именно так.

Мы вошли в комнату Патти, и дверь еще не успела закрыться, как из моих глаз потекла пара ручьев.