Сладкое зло

От неожиданности кусок яблока чуть не застрял у меня в горле. Каидан с непроницаемым видом глядел на дорогу, губы были плотно сжаты. Он всерьез или дразнится? Дожевав и проглотив злосчастный кусок, я спросила:

— Здесь, в Техасском выступе?

— Нет. — Каидан, казалось, тщательно обдумывал каждое слово. — Я имею в виду — здесь, в этой машине. С тобой.

Покрывшись мурашками, я отвела взгляд и пристально уставилась вперед. Рука с яблоком упала на колени.

Он прокашлялся и попробовал объяснить:

— Я никогда ни с кем так не разговаривал. Ни с одной из девушек, с которыми знакомился после того, как начал работать, ни даже с теми, кого я зову друзьями, — их всего четверо. У тебя есть Патти, и тот твой друг тоже. То есть ты вроде бы меня утешаешь. Ты… ты добрая.

Он снова прокашлялся.

О Господи! Похоже, настал момент откровенности. Важно его не загубить. Я продолжила, соблюдая осторожность:

— А ты помогаешь мне, и ты тоже добрый. Джею я на самом деле никогда ничего не рассказывала, он понятия не имеет. Ты единственный, с кем я обо всем этом разговаривала, — кроме Патти, но ей мало что известно. От монахини в монастыре, где я родилась, она узнала только самые основные вещи.

— Ты родилась в монастыре, — констатировал Каидан.

— Да.

— Естественно.

— Пока я росла, мы с Патти не обсуждали ни происходившие со мной изменения, ни вещи, которые я могла делать. И мне очень даже понятно, что такое одиночество.

— Все равно, ее любовь к тебе…

В этом и была суть.

Я росла с любовью, и только с ней. Каидану давали и знания о том, кто он, и все материальные блага, какие есть на свете, но он рос без любви.

— А все те девушки, с которыми ты встречался? — Я подбиралась к главному. — Среди них наверняка были такие, которые любили тебя, а возможно, и такие, которых ты бы тоже мог полюбить?

— Ни одна из них меня не любила. Чтобы кого-нибудь любить, надо его знать. А они меня желали и стремились получить в собственность. Это в природе вожделения.

То, о чем говорил Каидан, было мне знакомо по собственному опыту. Я внутренне сжалась от чувства вины, испугалась, что он это заметит, и тут в моей памяти всплыло лицо Джейми Мур. Она полюбила бы Каидана, будь у нее шанс. Хоть я и избегала о ней думать, желание задать вопрос оказалось сильнее.

— В нашей школе есть девочка, с которой у тебя случился роман в прошлом году, по-моему, сразу как вы сюда переехали. Она была очень добрая. Джейми Мур, помнишь ее?

Он кивнул, соглашаясь, но не сводил глаз с дороги. Я не стала продолжать, решив, что хватит уже испытывать судьбу, тем более что тема сама по себе нервная.

— Смотри, в чем здесь дело, — сказал Каидан. — Все они с самого начала знают, что я не заинтересован в длительных отношениях. Я им никогда не лгу, мне это не нужно. Правда бьет больнее лжи. Джейми думала, что сможет меня изменить. Нелепая мысль.

Казалось, он старается меня убедить, что совершенно ожесточился. Но я не поверила. В его непробиваемой броне мне виделись трещинки, через которые проглядывало что-то уязвимое. Попробую туда.

— А ты никогда их не жалел? Тебе не было грустно из-за того, что они страдают? — и прежде, чем он начал отвечать, добавила: — Пожалуйста, не принимай это как упрек. Я просто стараюсь тебя понять.

Он стиснул руль так, что побелели костяшки пальцев.

— Гм. А что если я отвечу «нет»? Что если во мне нет сострадания к тем, кому я причинил боль? Или нет, даже лучше — к тем, кто позволил мне причинить им боль, даже искал этой боли?

Я сосредоточенно смотрела на свою руку с недогрызенным яблоком, покоившуюся на коленях. Яблоко начинало темнеть.

— Тогда я буду тебя жалеть.

— А почему?

— Потому что грустно так жить, и… ты мне небезразличен.

— Не говори так. — Он сказал это с раздражением, почти зло. — Нельзя тебе произносить такое слово — небезразличен. Ты же меня едва знаешь.

— А ты едва знаешь меня, но вот мы здесь. Именно ты предложил мне поездку. Ответил на тьму вопросов. Ни к чему меня не принуждал и не выдал своему отцу. Я рада, что нахожусь здесь с тобой.

Ну, вот я и призналась. На мгновение наши глаза встретились, потом Каидан вернулся к дороге, но руль держал уже более спокойно. Мое сердцебиение тоже успокоилось.

— Мои свидания с девушками, — начал он, — обычно однократные. — Время от времени я встречаюсь с кем-нибудь два, максимум три раза. Но стараюсь не думать о них как о личностях. Это чисто физическая вещь. Никогда не обещаю позвонить. И даже свой номер никому не даю — они его узнают через третьи руки. Приходят на концерты нашей группы или на вечеринки, где я бываю, приносят подарки — уверен, ты можешь себе это представить.

Хотелось бы мне не представлять.