Сладость горького миндаля

Монтгомери ощущал странную путаницу в голове, он не мог понять, чего хочет сам. Но давешний страх перед склепом исчез, вытесненный дневными впечатлениями в спальне мисс Сэмпл. Но и они тоже сейчас странно поблекли в памяти.

— Ты думаешь, всё обойдётся, Генри?

Корбин безучастно кивнул.

— Я, откровенно говоря, не вижу способа их успокоить. Пусть всё идёт, как идёт. В конце концов — охрана внутри и охрана снаружи — что может с ними случиться? Меня гораздо больше волнует бедняжка Сьюзен. Она сильно переволновалась.

— Да, следы жутковатые.

— Следы как следы, ничего особенного. А вот умение этой твари прыгать по потолку меня сильно настораживает.

— Да, — кивнул Монтгомери.

Он умолк, несколько минут они шли в молчании, однако потом Корбин снова заговорил.

— Послушай, Фрэдди, ну ты же разумный человек, — он замялся. — Происходит явно чёрт знает что, я старался до времени закрывать глаза на все эти странности, но они становятся уже пугающими. Я поселил Сьюзен в комнате отца, там безопаснее, чем на отшибе, однако… не лучше ли… поторопиться со свадьбами и отправить девочек в Лондон или Бат?

— Мне не показалось, что Марвилл или Говард согласятся поторопиться.

— Но почему, Господи?

— Потому что оба рассчитывают на кое-что получше.

Корвин смерил Монтгомери внимательным взглядом и усмехнулся. Он, безусловно, понял намёк старого герцога.

— Большинство людей, Фрэд, вполне могли бы добиться успеха в мелочах, если бы им не мешали непомерные амбиции. При этом главным кладбищем мужских амбиций всегда были женщины. Я думаю, и Марвилл, и Говард это скоро поймут.

Монтгомери только улыбнулся в усы и кивнул.

Они подошли к часовне. Уже стемнело, вечер был безветренный, но прохладный.

Монтгомери и Корбин проследили, чтобы кровати были поставлены у входа, гробы водрузили на постаменты, заряженные ружья поставлены вдоль стены. Гелприн неожиданно снова заговорил, весьма любезно осведомившись у Хилтона, что передать его клубным приятелям в Лондоне? Арчи непонимающе посмотрел на баронета и пожал плечами, потом неожиданно напрягся и спросил, что, Гелприн собирается в Лондон? Сэр Джеймс кивнул. Хилтон просил его кланяться адмиралу Рейли, сэру Реджинальду Бакли, милорду Остину Финчли и лорду Саймону Берроузу. Гелприн обещал непременно встретиться с ними и спросил Грэхема, не передать ли и от него кому-нибудь в столице привет? Перси отрицательно покачал головой и, опасаясь, что Гелприн намекает на герцогиню Бервик, торопливо бросил взгляд на герцогиню Хантингтон и прошёл внутрь усыпальницы.

Сэр Джеймс вежливо проговорил им вслед слова прощания, и Монтгомери заметил про себя, что Гелприн становится всё более разговорчивым. Двоих искателей приключений закрыли в склепе, старый герцог сам провернул ключ в замке, после чего опустил его в карман и протянул руку Корбину, требуя второй.

— А может, оставить Ливси… — заколебался на минуту Корбин, но потом махнул рукой, снова снял ключ с кольца и отдал Монтгомери. — Ладно, пошли в замок. Откровенно сказать, — тихо пробормотал он, — меня гораздо больше волнует племянница, чем эти чёртовы авантюристы. Худшее, что с ними может случиться, так это то, что они там в дым перепьются. Ты видел, сколько они взяли бутылок?

Монтгомери видел. Шесть.

Все трое поспешили обратно.

Замок встретил их тишиной. Часы в холле мирно отбили половину одиннадцатого. Ночь, тихая и идиллическая, сияла во французское окно ущербной луной, из бильярдной раздавались негромкие голоса и стук шаров.

— Интересно, что они там увидят? — голос Эдварда Марвилла донёсся до Корбина и Монтгомери сразу, как они вошли. — Попытка общаться с дьяволом — по сути, торжество безумия над здравым смыслом. Любой человек, которым всерьёз завладела эта идея, по определению, неподвластен доводам рассудка.

— Да, каждый бывает глупцом по крайней мере пять минут в день, мудрость заключается в том, чтобы не превысить лимит. Но они его явно перекрыли, — Чарльз Говард ответил после короткой заминки, видимо, прицеливаясь кием по шару.

Джеймс Гелприн спокойно прошёл в гостиную и, расположившись у камина, закурил трубку. Корбин переглянулся с Монтгомери, вздохнул и прошептал, что пойдёт спать. Старый герцог тоже не хотел встречаться с Марвиллом и Говардом, он кивнул на прощание Генри и направился к себе. Его ничто не тяготило, наоборот, он чувствовал себя бодрее, чем обычно. На одной из лестниц он заметил камеристку герцогини, она несла на руках Арлекина. Самой герцогини нигде не было видно, однако, проходя мимо её покоев, Монтгомери заметил леди Хильду, возвращавшуюся с прогулки. Волосы её светлости были распущены, а платье напоминало ночное небо, оно было тёмно-синее с мелкими золотыми крапинками. Глаза герцогини сияли, и милорду показалось, что вокруг неё кружит нежный, лёгкий, как сон, флёр летней ночи, дышащий ароматами альпийских лугов и росного ладана.

— Наши исследователи гробовых тайн уже в склепе, будут стеречь его до утра, — улыбнулся он леди Хильде. — И, возможно, им предстоит побеседовать с покойниками, миледи.

Герцогиня усмехнулась.