Сладость или гадость

И все же, услышав, как он произносит эти слова, я что-то почувствовала, что-то глубоко внутри.

– Выходи, выходи, где бы ты ни была, – его голос отразился от стен. – Я думаю, мы должны сыграть в небольшую игру… Сладость или гадость, детка?

Его голос звучал так, будто он отходит все дальше, но я не хотела рисковать, если он снова подкрадется ко мне. Я забилась в самый темный угол и стала ждать. Умнее всего было бы уйти, но Зак знал, что я не уйду без своей камеры. Вот почему он выхватил ее у меня, чтобы использовать в качестве рычага давления.

Разменная монета.

Но вопрос был в том, зачем?

Глава шестая

Тишина была оглушительной. Только стук моего сердца, бьющегося в груди, звенел в ушах, пока я ждала, когда Зак найдет меня.

Потому что он сделал бы это.

Потому что я бы не покинула этот богом забытый дом без своей камеры, и он это знал.

Черт бы побрал Мэдисон и ее блестящие идеи. Я поняла это в ту секунду, когда она сказала мне, что Зак будет на вечеринке. Это была плохая идея.

Просто не знала, насколько все плохо.

Я позволила ему поцеловать меня.

И поцеловала его в ответ.

Но, боже, его губы так приятно касались моих. Хотя поцелуи были вероломными.

Он был вероломным.

Мне нужно было сохранять ясную голову и не позволять ему снова подходить слишком близко, потому что быть рядом с Заком было все равно, что кататься на карусели. Он полностью обезоруживал, голова кружилась. Он заманил меня, подарив ложное чувство безопасности, прежде чем выбить почву из-под ног.

– Я знаю, что ты где-то здесь, Калли. И когда я найду тебя... – слова повисли в воздухе, посылая по мне волны.

Его голос звучал почти сердито… но почему, я не знала. Это не я отвергла его, уничтожив сердце.

Все это было на его совести.

Так почему же это казалось личным? Как будто у нас было незаконченное дело?

Я почувствовала, как он вошел в комнату, прежде чем увидела его. Он двигался с бесшумной ловкостью, как кошка. Вероятно, дело было в тренировках и упражнениях, которые он выполнял, играя в баскетбол.

– Я знаю, что ты здесь, – он произнес эти слова тихо.

– Я хочу вернуть свою камеру, – собравшись с духом, я вышла из тени. Он слегка повернулся, устремив яростный взгляд прямо на меня.

– Может быть, я не хочу ее возвращать, может быть, я хочу договориться, – он сделал еще один снимок меня, вспышка осветила темное пространство.

– Я не буду играть в твои игры.

У меня было предчувствие, что Зак уничтожит меня, если бы я пошла на это

И я не могла позволить ему сделать это снова, какими бы приятными ни были его губы.

– Значит, я не слышал, как перехватило твое дыхание, когда я прикоснулся к тебе? – он подошел ближе. – Я не видел блеска похоти в твоих глазах? – я почувствовала, как его теплое дыхание коснулось моего лица. – Я не почувствовал, как ты сжимаешь мою футболку, притягивая меня ближе?

Мы стояли, почти касаясь грудью друг друга, моя камера была сбоку от нас. Он поднял ее выше, глядя на меня сверху вниз, его ухмылка дразнила меня.

Щелк, щелк, щелк.

– Твои глаза все еще горят, когда ты смотришь на меня. Даже после того, что я сделал с тобой. Даже после того, что ты сделала со мной.

– Что... – вопрос замер на моих губах, когда его рука скользнула вверх по моей шее. Дрожь пробежала по мне, но это был не страх. Это было что-то другое, что-то гораздо худшее.

Я ненавидела его жестокие слова, его лживые прикосновения, но не так сильно, как ненавидела себя за то, что тоже этого хотела.

Боже, я была в полном замешательстве.

Потому что они сделали тебя такой.

Потому что мой отец пренебрегал мной, потому что он заставлял меня чувствовать себя никчемной каждый божий день моей жизни, а потом, когда он доказал, каким куском дерьма был на самом деле, Каллум выбрал его. Брат выбрал его и никогда не оглядывался назад.

Слезы жгли мне глаза, но я подавила их.

– Все это было ложью? – прошептала я в темноту. – Ты когда-нибудь лю... – мой позвоночник напрягся, когда я поправила себя. – Я когда-нибудь была важна для тебя?

– Разве это имеет значение? – его пальцы переместились к моей щеке, поглаживая кожу.

– Нет, – печаль наполнила мою грудь, – я думаю, что нет.

Он наклонился, прикасаясь своими губами к моим, но я сжала их вместе, отказываясь впускать его.

– Открой, солнце, – слова грохотом вырвались из его груди. – Позволь мне попробовать тебя на вкус. Мне действительно чертовски нужно попробовать тебя на вкус.

Отчаяние в голосе Зака окутало меня и отказывалось отпускать. Он был потерян, сражаясь в какой-то невидимой войне, которую я не понимала.

– Каллиопа, пожалуйста, дай мне это, – его мольба сломала что-то внутри меня.

Она сломала меня.

– Хорошая девочка, – его язык проник между моих губ, и тогда я поняла, что потеряла что-то, чем бы это ни было.

Я не могла сопротивляться, да и не желала. Мне хотелось вспомнить, каково это – быть желанной, чтобы тебе поклонялись и обожали.

Боже, я хотела вспомнить.

– Зак, – прошептала я, когда он прижал меня спиной к стене, его рот накрыл мой. Жестко и болезненно. Безжалостно.