Сладостное забвение

Я нашла лист бумаги и написала краткую записку, мол, Бенито меня забрал, и я на пару часов съезжу домой. Рука зависла над словом «дом». Вряд ли я до сих пор считала особняк родителей домом, но жилище Нико сейчас являлось им в последнюю очередь.

Я вышла на крыльцо, поскольку Бенито ждал на улице, но и не только по этой причине. Я не хотела использовать заднюю дверь, потому что тогда меня бы услышал Лука. На краю сознания вертелась мысль, что он меня не отпустит, а это недопустимо.

С бьющимся сердцем я с тихим щелчком закрыла входную дверь.

И вскоре забралась на пассажирское сидение.

Бенито строчил эсэмэски, вероятно, очередной невезучей барышне. Я была непомерно рада видеть кузена, и на глаза навернулись слезы.

– Я обязан тебе про нее рассказать, Елена, – сказал он, бросая телефон на приборную панель. – Блондинка, высокая… а какие ноги! – Бенито сделал круг из большого и указательного пальцев, жестом показывая «идеально», и посмотрел на меня. Уронив руку, он сразу помрачнел. – Что этот ублюдок сделал?

– Ничего. – Я потрясла головой, вытирая глаза. – Зато я веду себя как глупая девчонка.

Он прищурился.

– Елена.

Я кинулась на него с объятиями, обвив руками шею Бенито. От кузена исходил запах геля для волос за сто долларов, смешанный с любимым коронным парфюмом.

– Я понятия не имею, как ты вообще цепляешь женщин, когда на тебе столько парфюма: за километр можно учуять.

Кузен обнял меня в ответ.

– Штабелями ложатся.

– Спасибо, что подобрал меня.

Он стиснул меня сильнее.

– Если он сделает тебе больно, скажешь мне. – Это не было вопросом, но прозвучало именно так.

Но мы оба знали, что Бенито ничего не сможет сделать, если дело дойдет до рукоприкладства. Никто в Коза ностра не совал нос в чужие жизни и в отношения. Не вмешивался, даже если речь шла о насилии.

– Он ничего такого не сделал. – Я отстранилась и пристегнула ремень.

– А в чем же проблема? – Бенито стер слезу с моей щеки. – Месячные? Красная армия пожаловала?

Я засмеялась.

– Я скучала.

– Я тоже скучал, кузина. Поехали домой.

Домой.

Когда Бенито это сказал, все равно прозвучало как-то не так.

Глава сороковая

Если Солнце и Луна когда-то начнут сомневаться,

Они немедленно погаснут.

– Уильям Блейк[98]

–

Елена

Дедушкины часы на столе заполняли тишину в комнате мерным тиканьем.

Мама отпила вина и уставилась на меня.

Бабушка сидела на диване и смотрела на меня так, словно знала, что накануне я занималась умопомрачительным сексом до свадьбы.

Я покраснела.

Она по-кошачьи улыбнулась.

– Поешь фруктового салата, Елена. – Мама поставила бокал с вином на столик и пододвинула ко мне тарелку. – Только вчера приготовила.

– Мам, я не голодная.

Бабуля и мама синхронно выпучили глаза, будто я заявила, что собираюсь постричься в монашки. Я тут же пожалела о сказанном.

Мать прижала руку к груди.

– Я так и знала, что с этим Руссо не обойдется без насилия.

Я вздохнула.

– Он не…

– Я тебя умоляю! – Бабуля фыркнула. – По-моему, у них все сугубо по согласию. – Она осмотрела меня, как рассматривают невесту, появившуюся перед гостями в грязном платье.

– Надя! – укоризненно воскликнула мама. – Но я совсем другое имела в виду!

– Разумеется. Ты самая большая ханжа по эту сторону Миссисипи.

– Послушайте, не было никакого насилия! – Я неловко скрестила ноги. – Я сыта.

Похоже, мама мне не поверила, но бабуля сразу смягчилась.

– Ты всегда голодная, – пробормотала она.

– Нет, – уперлась я как двухлетка.

Родительница покачала головой.

– Как мы могли это допустить! – Она пододвинула тарелку еще ближе ко мне. – Худшее, что твой папа́ сделал в жизни.

Я вскинула бровь. «Худшее?»

Бабуля хмыкнула.

– Всем было плевать, когда он без раздумий отдал ему Адриану.

– Нам было не плевать, – возразила мама.

– Неправда. Я прекрасно помню, как ты говорила о том, что надо довериться отцу, – встряла я.

– С Адрианой бы ничего не случилось. А ты… – она осеклась.

– Что я? – спокойно спросила я, хотя щеки вспыхнули от раздражения. Ни мать, ни бабуля не беспокоились об Адриане и думали, что моя сестра сможет за себя постоять. Зато обо мне родные были иного мнения.

Мама поджала губы и опять подтолкнула тарелку.

– И все-таки поешь салат.

– Повторяю, я не голодная.

– У нее депрессия, – прошептала бабуля маме.

Я вздохнула:

– Ничего подобного.

– Тогда ешь фрукты, – предложила мама.

– Да, cara mia. Тебе нужно поесть фруктов. Ты слишком тощая.

– Елена не тощая, – встрепенулась мама. – Она в самый раз.

Бабуля хмуро посмотрела на меня.

– Одни только сиськи и больше ничего. – А потом пробормотала: – Неудивительно, что Руссо так хочет ее заполучить.

Я прикусила губу.

– Если бы я и правда была в депрессии, этот комментарий бы мне точно не помог.

Они обе посмотрели на меня так, словно я призналась, что загибаюсь от депрессии.

Мама даже подскочила и пододвинула тарелку еще ближе. Пара сантиметров и та окажется у меня на коленях.

– Тебе станет получше, когда ты поешь.

Я стиснула зубы.

– Господи! Я не буду есть дурацкий салат.