Читаем Сладостное забвение полностью

Сладостное забвение

Я спустилась по лестнице и вышла во двор. Застыла напротив гаража, босыми ногами на теплом цементе. Нико оперся о верстак, где стоял стакан виски. Жених напрягся при виде меня.

Он поднял на меня глаза – темные, непроницаемые и загадочные. По позвоночнику пробежали мурашки, и я двинулась к Нико, не успев понять, что делаю. Я не ожидала, что грубая ладонь ляжет на мое лицо и погладит мою щеку. Сердце пылало, как огонь зажигалки «Зиппо».

Я прижалась лицом к груди Нико, и он шумно и довольно вздохнул. Его рука переместилась на мой затылок, зарылась пальцами в волосы.

От него исходил такой хороший запах. В объятиях Нико было уютно и безопасно. Быть рядом с ним стало жизненной необходимостью.

У всего этого было название, но еще я не знала, какое.

– Прости, – прошептала я. – Не хотела, чтобы так получилось.

Он хмыкнул, одновременно пораженно и изумленно, и вроде бы пробормотал:

– Вот она какая, Милашка Абелли.

Нико сделал то, чего не стоило делать никому из мафиози: выставил любовницу перед невестой, а извинялась в итоге почему-то я.

Мама и бабуля правы.

Этот мужчина живьем меня сожрет.

Но он был такой теплый, ощущался так правильно, что мне было плевать.

Его пальцы сжались в моих волосах, заставляя посмотреть на него.

Взгляд похолодел.

– Где твой телефон?

Я внезапно поняла, что перед уходом забыла про мобильный. У меня так долго не было телефона, что я отвыкла.

– Забыла.

– Как удобно получилось.

Я сглотнула.

– Я записку написала.

– Что-то такое я слышал. – Нико посмотрел на мою руку. – Откуда она у тебя?

Я уставилась на зажигалку, только сейчас заметив, что не расставалась с «Зиппо».

– Нашла на полу, после того как вы с Бенито схлестнулись.

– И оставила у себя.

– Да.

– Почему?

Я помедлила, чувствуя ложь на кончике языка, но сглотнула ее. Мне ужасно плохо от случившегося, не хватало еще врать.

– Она была твоей, – выдохнула я.

Стало настолько тихо, что я слышала стук собственного сердца.

Ба-дум.

– Ты прощена, – хрипло сказал он.

Груз упало с моих плеч.

Тон Нико был резким:

– Больше никогда не выйдешь из дома, не поговорив сначала со мной, поняла?

Я кивнула.

– Повтори.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я не выйду из дома, не поговорив сначала с тобой. – Мои плечи сжались: я не могла сдержать обещание. Пока.

– Если захочешь навестить семью, я тебя отвезу.

Я пожевала губу.

– Папа́ может тебя пристрелить.

– Может. – Похоже, это не особо заботило Нико.

Сердце сразу заныло. Мне стало как-то не по себе.

Нико прижал меня к верстаку, оперся об него руками, наклонился и поцеловал мою шею. Я вздохнула и запрокинула голову. Не так я себе это представляла, но я плохо предугадывала поведение Николаса.

– Могу я кое о чем попросить?

– Вперед, – протянул он, не отрываясь от моей шеи.

Я выпалила прежде, чем успела прикусить язык:

– Пусть Изабель тут больше не появляется.

Он провел губами по моему уху. Проходили секунды, я затаила дыхание.

– Сделано.

Сердце пропустило удар.

Его рука скользнула вверх по моему бедру, схватила за зад. Нико притянул меня к себе, оставляя дорожку поцелуев на моей шее.

– Можно еще попросить? – вырвалось у меня.

Я почувствовала, как он улыбается.

– Какая ты сегодня требовательная.

Я сглотнула.

– Больше никаких женщин… хотя бы не здесь, ладно?

Он замер, и у меня внутри все оборвалось. Попросила ли я слишком многого? Скажет ли он «нет»?

– Этого ты хочешь?

«Нет. Пусть только меня одной будет достаточно. И еще я хочу, чтобы ты хотел исключительно меня».

– Да.

Пауза. В предвкушении ответа сдавило легкие.

Его лицо приблизилось к моему. Глаза в глаза. Миллиметры между нашими губами.

Я отказывалась снять кольцо, когда он просил, и не позволяла себя целовать. Я сделала все тогда, когда считала нужным. Это знание повисло между нами, пропитанное запахами лета и машинного масла.

Нико даже не догадывался, что скоро я все испорчу настолько, что он никогда не сможет мне доверять.

Он провел большим пальцем по моим губам и скользнул к подбородку.

– Сделано.

Тиски на легких разошлись, хотя и оставили след. Вязкий, как смола, и черный, как ночь. Ядовитая змея в тропическом раю.

– Ты верна своей семье, – тихо сказал Нико. – Но послушала меня, а не отца. Почему? Чтобы предотвратить войну?

Несомненно, он ожидал, что я согласно кивну. Я видела непреклонность и уверенность в его глазах.

И я действительно сделала это, но лишь потому, что так чувствовала.

В груди занялась незнакомая боль. Мне нужно, чтобы он знал.

Я встретила его взгляд, золотой, как виски в стакане на верстаке.

– Может, мне просто захотелось, – прошептала я.

Нико долго и внимательно на меня смотрел. Пульс пустился в пляс.

Наконец Николас закрыл глаза и потряс головой.