Сладостное забвение

Адриана закатила глаза и села на стул. На ее пальце сверкало обручальное кольцо: она выходила замуж за садовника, о чем сказала мне как раз накануне. Ее кольцо было покрупнее моего, но Райан наверняка не мог позволить себе такую роскошь. Вероятно, его купил папа́ и вручил парню, предъявив несколько условий. Не знаю, нравилось ли это жениху сестры или нет, но теперь он навсегда увяз в нашем мире.

Я схватила со стола стакан воды и прижала к щеке.

– Бабуля, я не беременна. Я нервничаю.

– Почему? – Она нахмурилась. – Ты ведь замужем.

Верно, но это же моя свадьба. День, о котором я втайне мечтала с тех самых пор, как мне исполнилось пять лет. И если честно, в душе еще не угасло искреннее любопытство.

– Я хочу, чтобы все прошло идеально.

– Так и будет, – убедительно сказала мама. – Но убери стакан от лица, испортишь макияж. – Она шлепнула меня по руке, я вздрогнула от неожиданности, пальцы соскользнули, и стакан упал на пол, вдребезги разбившись.

– Мама, – укоризненно воскликнула я с бешено бьющимся сердцем, – ты же могла залить мое платье!

Мать прижала руку к губам и засмеялась. Бабуля хмыкнула. Адриана широко распахнула глаза, но тоже развеселилась.

– Серьезно? – спросила я. – Мне здесь одной не пять лет?

Они только рассмеялись сильнее.

Я сдержала улыбку, чтобы их не поощрять.

Я кинулась в ванную и в третий раз почистила зубы, а затем вернулась и принялась метаться по комнате, словно зверь в клетке. Мне стало душно. Жар гулял под кожей, а платье с двухметровым шлейфом, похоже, весило десять килограмм.

– Боже, я сейчас задохнусь, – пожаловалась я. – Мама, сними с меня платье, мне нужно на улицу проветриться.

– Нет! – крикнула родительница.

Бабуля прищурилась, а я насторожилась.

– Что такое?

– Ничего, cara mia. – Бабушка помахала рукой. – Но на улицу тебе нельзя. Ты уже при прическе и макияже, тебя пока не должен видеть муж.

– Да ему все равно…

– Елена, ты уже испортила помолвку, кувыркаясь с ним черт знает сколько раз, а потом вы поженились втихаря. Поверь мне, ты не хочешь сглазить свой брак.

Я не суеверный человек, но спорить не стала. В комнате вдруг потемнело: небо начали затягивать облака.

– Дождь будет? – расстроилась я. – Только мне так везет!

– Нет-нет, cara mia, дождь в день свадьбы – хороший знак. Символизирует фертильность. – Бабуля помедлила, поджала губы и вернулась к журналу, пробормотав: – Хотя мы давно в курсе, что в этом плане у вас проблем нет.

Я изумленно покачала головой. Я не была беременна, и в ближайшем будущем не планировала что-то менять. Мне двадцать один год, я мечтала еще пару лет походить по дому голой, позаниматься сексом на диване и утонуть в своем муже. Хотя стоило признать, что при мысли о маленькой копии Нико моментально теплело на душе. Но для начала надо хотя бы научиться готовить, однако перспективы на этом фронте были немного печальные.

Под кожей загудели нервы, и я упала в кресло. Откинула голову на спинку и тут же подняла, потому что мама прикрикнула, что я порчу прическу.

Дверь распахнулась, к нам ворвалась София, держа в руках две бутылки шампанского и взвизгнув:

– Давайте повеселимся!

Мои губы тронула улыбка.

«И правда».

* * *

Шагая в такт с нежными нотами фисгармонии, я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Крепко держа вспотевшими руками букет, я ощущала на коже взгляды трех сотен пар глаз, но через несколько секунд забыла обо всех присутствующих, кроме Нико.

Прорывающиеся сквозь витражные окна солнечные лучи останавливались прямо у его ног.

Виски и пламя. Бессонные ночи. Татуировка, белые футболки, загрубевшие ладони. Любовь, страсть и счастье. Он был всем.

Звуки скрипок, выводящих «Канон в ре мажоре»[117], разносились по церкви и рассыпали мурашки по позвоночнику. Нико смотрел, как я иду к нему, и я не могла дышать. Сколько же всего Николас мог сказать – всего одним ярким взглядом, способным заморозить меня на месте или заставить сердце биться для него одного.

Может, Катерина и не была хорошей матерью, но без нее не существовало бы и Нико, а без него (и без его завораживающих глаз) я, пожалуй, и не хотела бы жить на свете.

Сердце совершало кульбиты, поэтому я потупилась, чтобы вспомнить, как дышать. Затем посмотрела на маму, всхлипывающую от счастья или от горя, а потом на отца, который кивнул. Это вселяло надежду, что все будет хорошо, ведь если бы папа́ заставил меня выбирать между собой и мужем, я бы даже не задумалась.

В венах гудело чистейшее наслаждение. Единственное, что не давало раствориться в счастье полностью, это тяжеленное платье невесты.

Глаза начало жечь, когда Бенито поймал мой взгляд и сложил большой палец с указательным в жесте «идеально». Тони подмигнул мне, а стоящая рядом с ним в ярко-красном платье Дженни беззвучно прошептала: «Обожемой».

На этот раз я повторила слова священника по-настоящему.

На этот раз я горела при звуках низкого голоса Нико.

На этот раз я при всех страстно поцеловала мужа в губы.

Гости восторженно закричали, а Нико хмыкнул от моего энтузиазма.

– Ты весь мой, – выдохнула я.