Сладостное забвение

Я ничем не лучше самых плохих, но и, слава Богу, ничем не хуже самых хороших.

– Уолт Уитмен[74]

–

Елена

Пока я слезала с кухонного острова, мое внимание привлекло тиканье часов. Я помолвлена с Николасом всего ничего, но меня уже словно вывернули наизнанку, как будто он содрал с меня несколько верхних слоев, которые невозможно вернуть назад. Я знала, что решение не отдавать ему себя целиком оказалось правильным. Если бы не это, случилось бы неотвратимое, и я бы стала пылью под ногами короля криминального Нью-Йорка.

Кондиционер охлаждал обнаженную кожу. Я провела пальцем по кромке стакана с виски Нико, облокотилась о столешницу и немного отпила, надеясь, что алкоголь сотрет из памяти царапающееся ощущение щетины на моей шее, и спиртное перебьет мужской запах. Не помогло.

До ушей донесся звук открывающейся двери гаража, и я вздрогнула. Задалась вопросом, уж не решил ли Николас оставить меня здесь одну, однако звука двигателя не последовало, и я пришла к выводу, что будущий муж просто возится с машинами.

Я опрокинула в себя остатки теплого виски и поставила стакан на столешницу, но вдруг взгляд привлекли лежащие рядом бумаги. Преследуемая сомнениями, я все равно сделала шаг вперед и двумя пальцами взяла лежавший сверху лист.

Перед глазами оказалась банковская информация жениха, и сердце начали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, – нерешительность касательно моих дурных намерений, а с другой, – надежда на искупление, даже если и совсем небольшая.

Мир, в котором я родилась и выросла, был темным, но работал элементарно. Коза ностра являлась просто-напросто честной версией сообщества политиков, улыбавшихся со страниц газет. Я знала этот мир, изучила его сумрачные и светлые стороны. А еще знала, что лично я была хорошей, но даже у хороших людей найдется, что скрывать.

Чтобы не погрузиться в размышления, я принялась открывать ящик за ящиком в поисках бумаги и ручки, а когда отыскала их, то записала обнаруженную информацию и спрятала листок на дно спортивной сумки.

Ты либо плывешь, либо тонешь.

В этом мире невозможно плавать, но я часто слышала, что смерть от утопления – самая лучшая.

* * *

Одевшись, я отправилась исследовать дом. На втором этаже оказалось три спальни, и я бросила сумку на двуспальную кровать в той, что явно была гостевой. Кремовые стены, белое белье и светлая мебель. Комната являла собой недооцененную элегантность, сразу становилось ясно: декором здесь занимался точно не Нико.

Дальнюю стену занимал эркер с широченным подоконником, за окном виднелся гараж. Прикоснувшись пальцами к стеклу, я нашла взглядом Нико, голова которого была скрыта под капотом машины во дворе. Тем не менее я могла прекрасно рассмотреть его фигуру, и сердцебиение тотчас участилось. На нем была белая футболка, а рубашка с галстуком лежали небрежно брошенными на шезлонг.

Интересно, кто стирает его вещи? Он сказал, что у него есть повар, но время шло к обеду, а никто до сих пор не появился. Я и правда не умела готовить. Позорище для итальянки, знаю, но частично в этом я винила маму, которая меня никогда не учила. На кухне она слыла перфекционисткой и била нас по рукам при малейшей ошибке, поэтому проще всего было просто не вмешиваться.

Выйдя из гостевой спальни, я остановилась перед хозяйской. Серые стены, мебель из красного дерева – чувствовался мужской подход. Большая кровать не заправлена, а на спинке стула валялись рубашки и галстуки, часть из которых попадала на пол. Выглядело так, словно здесь обитал неаккуратный монарх. Я поборола порыв навести порядок и двинулась дальше. Неизвестно, как хозяин отнесется к тому, что я копаюсь в его вещах, да мне и не особо хотелось это проверять. Может, мне и придется жить с Нико, но пока все было устным соглашением, а не настоящим браком.

Хотя, думая о других вариантах, я не могла сдержать облегчения, вспомнив о смерти Оскара Переса. Можно гарантировать, что если бы меня на целые сутки отправили к нему домой, я не очутилась бы распластанной на кухонном острове после оргазма, который мне даже не нужно возвращать в качестве ответного вознаграждения. Меня передернуло при мысли о том, что Перес бы меня касался.

Знать бы, кто его убил, – расцеловала бы.

Открыв холодильник, я с радостью увидела заготовленные блюда, которые следовало просто разогреть. На крышке каждого контейнера имелись записки, написанные разборчивым и наверняка женским почерком. Значит, повар у Николаса действительно был. Но я бы чувствовала себя неправильной женщиной, если бы выскочила замуж, а еду за меня продолжала бы готовить другая. Вероятно, надо добавить в список дел уроки по кулинарному мастерству.

Не то чтобы это был слишком длинный список.

Поставив в духовку запеканку, я начала искать телефон.

Когда входная дверь открылась, я стояла у острова и завязывала волосы в хвост, обескураженная безуспешными поисками. Пульс резко замедлился.