Слава

Я говорю: ладно, давайте так, я сам поеду, сам взорву, не мешайте только. ГТСника из машины выгнал, сам за рычаги, приехал туда, нашел этот шнур, подпалил его, включил секундомер и ходу на максимуме, что можно было выжать. Мужики говорят, что я, когда назад ехал, вездехода не было видно, сплошной клуб снега.

По моему расчету через 2 минуты должно взорваться. Я прилетаю, смотрю на секундомер, 115 секунд. 5 секунд проходит – оно не взрывается. Предшествующий опыт уже есть. Думаю – хана. Это же если не взорвется, попробуй долезть туда и найди концы, где пережало, где передавило, что случилось. А никакого другого способа нет, как взорвать.

На самом же деле, старые шнуры были, еще с 1944 года лежали, отсырели, с другой скоростью горели. Проходит еще секунд 15 от расчетного времени – нет взрыва. И тут скала, молча, в полной тишине, вот так вот метров на 20 поднимается, у всех варежки открываются, и в это время лед под ногами ходить начинает. Попадал народ, подвижки сильные. И только потом уже грохот. И начало взрывать.

Ну и финиш всему, когда рядом с существующим штабом гарнизона надо было построить еще одно здание, тоже на вечной мерзлоте и тоже надо было взрывать. Под фундаменты. Рядом, в 10 метрах от штаба. Ну вот как взорвать, чтобы стекла остались целыми в штабе ж в нашем знатном? Возились-возились, я там всякие слабые заряды считал, целое дело. Позакрывали щитами. И прибежал начальник политуправления, предупредил меня:

– Ты же комсомолец?

Я говорю, – ну да.

– Исключу из комсомола, если хоть одно окно вылетит.

Ну, думаю, фиг с ним, исключит. Ничего, взорвали, действительно, ни одного стеклышка не вылетело, нормально получилось.

Лейтенант на Севере

– Ну, а с политрабочими была еще отдельная история. Вместе с причалом надо было построить хранилище для ракет, это баллистические ракеты, серьезное дело, и очень сложное хранилище. Полностью под землей, очень большой объем бетона – 2,5 тысячи кубов бетона, и оно разрезано на три блока, по 800 с копейками. Надо было непрерывно бетонировать, не останавливаясь, иначе появляются трещины в бетоне, и он не защищает. И вот я под эту землю залез с бойцами. 800 кубов положить, я скажу и сейчас задача: это большие стационарные заводы, это бетононасос, это миксеры, которые возят, то есть совершенно другая технология. А мне возили дохлыми самосвалами, обыкновенный кран, обыкновенная бадья, я трое суток эти 800 кубов клал, какое там спать, не до того было.

И вот через трое суток я вылезаю из-под земли, закончив всё это, а уже весна какая-то, потому что солнышко уже было. Стою весь счастливый, подъезжает ГТСка, вылазит оттуда начальник политуправления, адмирал. Подходит. Ну я представился: лейтенант Пинский.

– Ну и что ты тут делаешь, лейтенант?

А я счастливый человек, я же такую работу сделал. Говорю:

– Вы себе не представляете, какое большое дело сделали, вот, 800 кубов бетона положили.

А он мне говорит:

– Ну ладно, дело-то большое, а где твой боевой листок?

Это в тундре, где я под землей работаю. Отвечаю:

– Я не понял, товарищ адмирал, какой боевой листок?

– Ты комсомолец?

Я говорю:

– Ну конечно.

– Так, а где твой боевой листок, где отмечено это ваше достижение?

Я не выдержал и послал его. Он, оскорбленный, в ГТСку и уехал, буквально через полчаса на другой ГТСке за мной гонец, – поехали, тебя Рабинович вызывает. Захожу: товарищ полковник, лейтенант Пинский. А мы с Рабиновичем на волейболе еще подружились, я прилично играл, он играл, так что уже не просто формально полковник – лейтенант. Он мне говорит: Слава, тебя кто учил посылать адмиралов? Я говорю:

– Ну вот вы-то понимаете же, вы же понимаете, что я сделал?!

Он говорит:

– Да, понимаю. Но я же понимаю и что ты сделал с адмиралом.

– Ну так что?

Он говорит:

– Трое суток домашнего ареста, иди отсыпайся, чтобы я тебя на службе не видел, а потом объявлю благодарность.

Вот так закончилось мое строительство этого сложнейшего инженерного сооружения.

Ну а про причал для атомных подлодок: он получился общей длиной почти 200 метров. Вот 200 метров от берега, 22 метра постель. Летом не получается засыпать постель, пробовали несколько раз: надо грузить на баржу, с баржи высыпать, а баржу не удержать на якорях в каком-то фиксированном положении, ее все равно гоняет. Поэтому мы решили делать все зимой, со льда, благо, лето не такое длинное.

Практика со льдом началась с того, что попытались долбить лед ломиками. С ломиками дело получилось плохо, потом попробовали двуручной пилой. Тоже плохо. Придумали якорную цепь с блоками. Пошло успешнее, прилично пошло, много успели сделать. Была проблема – как вытаскивать этот лед? Ну, тоже вроде решили, сетками корабельными повытаскивали.

Была также проблема, как положить камень нормально. Придумали: на постель под водой положили рельсы, опустили отвал от бульдозера и стали с помощью бульдозера наверху планировать. Тогда же мне пришлось научиться ходить под воду как водолазу, ну научился и ходил.